"Владимир Васильев. Дальше в лес...(Василид-2)" - читать интересную книгу автора

деревьев слабо разбираюсь) вдруг присели, изогнувшись стволами, словно по
"большому" нужду справить решили, да так и застыли, почуяв нас.
- Я ж говорю, не отвлекайся, - возмутилась проводница. - Голова кругом
пойдет... Это прыгающие деревья, прыгать собрались, да передумали. Она не
любят, когда за ними наблюдают. Осторожные. Ведь такое дерево, пока оно не
укоренится, легко свалить и пустить на распил и хозяйственные надобности. У
нас есть охотники за прыгающими деревьями. Занятие опасное, но почетное.
Только мне не нравится. Если мы их валить будем, то они от нас совсем
упрыгают. А это нехорошо. Это не только наш лес, но и их. Вполне можно и без
прыгающих деревьев прожить. Мне кажется, просто мужикам скучно жить
становится, вот они дурью и маются... Отвернись, не смотри!
Однако это было превыше моих сил. Я так и выворачивал голову, пока
оставшиеся в полуприсяде прыгающие деревья не скрылись из поля зрения.
Прыжка их я так и не увидел, только громкий шорох вскоре послышался с той
стороны.
- Насмотришься еще, - пожалела меня Нава. - У нас это дело обычное.
Если сильно не шуметь и спрятаться, так и увидишь прыжок. А мы, женщины, с
ними и разговаривать умеем, можем попросить спрятать, например.
- Как это? - удивился я.
- А любить надо уметь, - посмотрела мне в глаза с вопросом Нава.
- Научи...
- Научу, - пообещала она.
Одежные деревья росли, оказывается, совсем недалеко. Оно и понятно - не
набегаешься, если далеко. Но если и совсем рядом, так любой может
использовать. В этом деле в деревне был порядок: каждой семье выделялись
свои одежные деревья, чтобы друг к другу привыкали. Наве тоже выделили те,
что остались от семьи, жившей в ее нынешнем доме. Жену мертвяки унесли, а
муж за ней отправился и не вернулся.
- Мне их долго приручать пришлось, - объяснила Нава. - Сначала не
хотели слушаться. Но за тебя я попрошу. Коснись их ладонями...
Я положил ладони на гладкий ствол. Ощущение от него было не совсем
древесное, а будто слегка живое, то есть животное, - живое-то все, и
растения тоже.
- И я рядышком, - прикоснулась к стволу двумя руками она и сообщила: -
Это мой муж, мы с ним теперь вместе будем тебя просить нас одеть, ты уж не
отказывайся. Он хороший, молчит много, но все равно хороший, ты его и без
слов почувствуешь. Ты же тоже молчишь, только шелестишь. Так и Молчун
шелестит, я чувствую. Он похож на тебя... А ты, Молчун, представь себя
деревом, представь, как сливаешься с этим стволом, как по тебе из земли соки
поднимаются, а сверху солнышко греет.
Хорошее пожелание. Странно, но меня оно не удивило. Я знал, что умею
перевоплощаться и представлять себя: хушь камнем, хушь бревном, а деревом и
подавно, покачаться на ветру очень даже приятно. Вдруг мне показалось, что
руки проваливаются в ствол, а за ними и все остальное. Щекотно стало под
кожей, и впрямь будто соки древесные по мне потекли.
- Ну-ну! Ты не увлекайся! - пресекла мое вживание в роль Нава. - А то
уродом станешь - не то человеком, не то деревом... Что-то ты слишком быстро
с ним сроднился, - насторожилась она. - Может, ты и на самом деле урод?
- Ну вот, - я сделал вид, что обиделся, - то говоришь, что красивый, то
вдруг - урод.