"Игра во все руки" - читать интересную книгу автора (Алейников Кирилл)

ГЛАВА III

Рядовой Кличко шел набившим оскомину маршрутом обхода. Вот занесенный снегом зев огромного склада, черепом мифического существа возвышающийся над округой; неподалеку видна мачта когда-то живой радиостанции дальней связи, теперь же напоминающая ствол обгоревшей в незапамятные времена осины; если обойти коробку склада, то покажутся навеки вечные потухшие окна солдатских казарм и офицерского штаба. С другой же стороны склада (Кличко подозревал, что склад когда-то был вовсе и не складом, а ангаром для стратегических бомбардировщиков, но наверняка знать не мог) где-то под толстым снежным одеялом спят ракетные шахты. Впрочем, почему спят? Могучие ракеты СС-25,[3] некогда обитавшие в тех вертикальных колодцах, по договору о сокращении ядерного оружия уже давным-давно уничтожены (перепрятаны или растащены по запчастям, что более вероятно в нашей удивительной стране), даже коммуникационные цепи и системы прежние хозяева точки увезли с собой. Это китайцы теперь могут спать спокойно, а ракеты… А ракеты, скорее всего, умерли.

Кличко остановился, достал из потрепанной пачки «Примы» сигарету и закурил. Поправив поудобнее автомат на плече, рядовой задумчиво смотрел на сугробы, спрятавшие ржавые люки ракетных шахт. Он точно знал местоположение каждого люка и мог без труда отыскать его даже под метровым слоем снежного покрова.

И теперь, вглядываясь в сверкающий на солнце снег, Кличко представлял себе, как происходит залп. Пуск, атака, удар — нет разницы, каким словом назвать момент, когда стратегическая ракета, начиненная ядерной смертью, просыпается после чуткого сна и оживает во всей своей кошмарной красе… Созданная лишь для одной цели — нести смерть, и точно так же нет никакой разницы, куда она понесет смерть: в Индию, Китай, Пакистан или Северную Корею.

Внутренний образ рядового Кличко четко рисовал картину пуска. Эта удаленная от мест обетованных ракетная точка расположена в такой глуши, что кроме бесконечных упражнений в фантазировании здесь фактически и заняться больше нечем. Натренированная фантазия рядового рисовала цветными красками брызги снега, провалившегося в распахнувшиеся пусковые шахты, клубы вырывающегося из земных недр пара и газов от сжигаемого катапультами топлива, в ушах так и стоял рокот проснувшейся смерти, а ноги подкашивались, не в силах устоять на трясущейся, ходуном ходящей земле. Когда над поверхностью показались сначала боеголовки, а потом и длинные сигары баллистических ракет, сердце рядового забилось чаще. Восемь СС-25, прозванных американцами «серпами», а русскими — «Тополями», устремились к небу. Едва ракеты полностью вышли из шахт, включились реактивные двигатели первых ступеней. Ослепительный свет залил глаза Кличко, он даже попытался прикрыть их рукой, но передумал, не в силах оторваться от зрелища. Снег вблизи шахт моментально испарился, оголившаяся прошлогодняя трава вспыхнула и превратилась в пепел, в черно-багровых клубах дыма "серпы» — «Тополя» иглами устремились ввысь, к рваным облакам зимы, неся в себе жар преисподней.

Охраняя остатки расформированной ракетной точки, Кличко не мог не знать о когда-то стоящем здесь на боевом посту оружии. Он НЕ мог знать конечного пункта назначения ракет, но о самих ракетах справлялся в библиотеке, доставшейся по наследству от гарнизона функционирующей базы. Например, рядовой знал, что мощность каждой ракеты СС-25 составляет более чем пятьсот килотонн, то бишь две с половиной сотни Хиросим. Дальность полета «Тополя» — десять тысяч километров, значит, она может достигнуть территории практически любого врага великой и могучей Родины. И вот теперь, сверкая в небе твердотопливными двигателями, восемь «Тополей» несут погибель. Несут сначала в атмосфере, затем в безвоздушном пространстве земной орбиты, затем вновь в атмосфере, и в конечном итоге обрушатся на города и армии противника, сметут их с лица планеты ядерным огнем навсегда…

Наваждение прошло. Кличко, вновь поправив постоянно сползающий с плеча ремень автомата, печально вздохнул и зашагал дальше по маршруту обхода. Да, когда-то здесь, как и во многих других местах России, стоял непроницаемый щит безопасности. Теперь он разрушается. Конечно же, думалось рядовому, ядерное оружие — это, прежде всего именно щит, а не меч. Кто знает, как повернулся бы ход истории, не сотрудничай скромный Клаус Фукс с советской разведкой, не предоставь он Советскому Союзу все секреты тогда еще атомного оружия Соединенных Штатов и Соединенного Королевства. Отшумевший смерч Второй Мировой оказался последним торнадо глобальной войны, после него не случалось больше ничего подобного, и дань тому следует отдавать ядерному оружию. Едва ядерное оружие исчезнет, начнется Третья Мировая, был уверен Кличко.

Конечно, Россия не откажется от своего стратегического оружия не за какие блага, но, живя второй год на поросшей бурьяном, богом забытой ракетной базе, невольно начинаешь думать обратное. Что теперь там, под землей? Темные промозглые шахты, вентиляционные и коммуникационные каналы, населенные грызунами, забвение…

Забвение. Отчего-то рядовой вздрогнул, едва это слово пришло на ум. Слишком уж эмоционально окрашено это словечко. Так и тянет от него сыростью могилы, запахом свежевскопанной земли, холодом и… мраком…

— Мать честная! — выпалил Кличко, чуть не завалившись на снег.

Там, где только что стоял бетонный забор с щедро намотанной по верху «колючкой», теперь покачивались лишь деревья. Деревья и раньше покачивались, но между ними и рядовым полагалось находиться забору…

Кличко по-собачьи встряхнул головой и напряг зрение, силясь во что бы то ни стало увидеть-таки внезапно растворившееся в воздухе ограждение, но результата добился ровным счетом никакого. В ушах повис медленно затухающий мелодичный перезвон сотен колокольчиков, которым, казалось, подпевал огромный ангельский хор. Еще перед тем, как ограждение исчезло, рядовой заметил ярчайшую вспышку, на доли секунды лишившую его зрения.

— Свихнулся я что ли?.. — буркнул Кличко, одной рукой поправляя автомат, а другой стягивая шапку на затылок. Возникло предположение, что вечная скука и постоянные медитации в этой сибирской тайге все ж расстроили разум солдата.

Но какое бы предположение не приходило в голову Кличко, ограда с «колючкой» поверху не желала появляться на своем привычном месте. Тогда рядовой обернулся, словно желая призвать в свидетели своих сослуживцев из числа двадцати двух бойцов, стерегущих непонятно для чего и для кого эту покинутую точку.

Но и база позади Кличко также пропала.

Рядовой почему-то не испугался исчезновению всех построек, но скорее озадачился сим. Вместо ангара, ракетных шахт и казарм, а также вместо «временного» штаба росли сосны, припорошенные снегом. Никаких построек, никакого напоминания о том, что всего лишь несколько секунд назад здесь всё было по-другому.

Но удивительнее всего рядовому показалась цепь его следов. Вот они есть, но через каких-то пять метров обрываются, словно он только что спрыгнул откуда-то с неба. Кличко вернулся по следам к тому месту, где они обрывались (вернее, начинались) и потоптался в нерешительности, в гадании, что это может значить и что следует сделать дальше. Не найдя более подходящего решения, Кличко перешагнул крайний отпечаток собственных сапог…

Вспышка. Звон тысяч колокольчиков и хор тысяч ангелов. Легчайшая судорога.

И страх.

Страх обуял рядового с ног до головы, прошиб холодным потом и бросил в крупную дрожь. Страх заставил его инстинктивно схватить автомат и пригнуться. Страх почти парализовал сознание, провоцируя тело на немедленный бесконечный бег куда-угодно-только-подальше-отсюда…

Причину своего страха Кличко осознавал. Теперь там, где росли сосны, как и прежде, стояли сооружения базы. Ангар, казармы, игла антенны. И ограда с колючей проволокой вновь виднелась на старом месте, совершенно нетронутая и прочная, как и всегда. Ствол автомата смотрел на нее и крупно трясся. Рядовой, захлебывающийся неописуемым ужасом, импульсивно сделал пару шагов к ней, дабы убедиться в том, что ограда и в самом деле на месте, но тут…

Вспышка. Звон тысяч колокольчиков и хор тысяч ангелов. Легчайшая судорога.

Однако страх исчез. Вместе с оградой и базой. Опять нетронутые, легко колышущиеся сосны, девственный снежный покров и благоговейная тишь.

— Мать честная, — шепотом повторил Кличко, совершенно не понимая сути происходящего. Особенно смущал факт внезапного исчезновения страха, будто чья-то рука прошлась по душе солдата и стерла даже намек на это чувство. Заведенное адреналином, как часовой механизм ключом, тело рядового все еще дрожало, но вот страх…

И не только исчезновение страха отметил солдат. Пар изо рта и носа, тот самый пар, без которого не обходится ни одна зима, вдруг тоже пропал. Воздух казался теплым, по-летнему влажным и приятным, даже запах он имел иной, по-прежнему лесной, но… иной. Еще казалось, что этот лес без базы и забора выглядит более спокойным и тихим, более красивым и умиротворяющим. Будто этот лес не на Земле растет, а является частью рая, той частью, где сейчас зима.

Кличко стянул перчатку и загреб в ладонь снег. Невероятно, снег оказался теплым! Он привычно таял на ладони, превращаясь в воду, но был теплым! Рядовой скинул автомат в сугроб и уже двумя руками загребал и тер в ладонях странный теплый снег. Он омыл лицо талой водой, даже на вкус попробовал.

Невероятно!

Приятное ощущение блаженства разлилось по телу. Похожее чувство вызывает отток адреналина из крови, но все же теперешнее блаженство не шло ни в какое сравнение с любым другим. Никогда еще Кличко не был так счастлив: ни под алкоголем, ни под травкой, ни после секса. Никогда. Его не интересовало более, куда пропала база и сослуживцы, что вообще произошло с тайгой. Он отбросил шапку, скинул шинель, снял ненавистные сапоги и босиком зашагал по теплому снегу, сияя счастьем.

Кличко углублялся все дальше в тайгу, совершенно не запоминая, да и не озадачиваясь запоминанием дороги. Он шел не один час, беспрестанно купаясь в сугробах, трогая стволы деревьев, припадая к ним лицом. Иногда из глаз Кличко текли слезы, но едва ли он их замечал, как не замечал он периодические вспышки хохота. Несколько раз в гуще леса Кличко видел красавцев-маралов с шикарной ветвью рогов. Солдат спокойно подходил к животным и трепал их по загривку, говорил ласковые слова и, кажется, они ему отвечали. Встретился рядовому и большой серый волк, прямо-таки из сказки прибежавший в этот чудесный лес. Из доброй сказки, конечно. Волк без опаски подошел к Кличко и лизнул того в руку. Солдат тоже не боялся хищника, присел рядом и долго гладил его, раздумывая, какое бы имя дать благородному животному.

Наверное, Кличко разгуливал бы по сказочной тайге вечность, но спустя определенное время он наткнулся на поселение. Наверное, такие поселения существовали на Древней Руси во времена ее становления: бревенчатый забор отделяет лес от небольшой деревушки, двустворчатые массивные ворота открыты, за ними виднеются невысокие избушки. Над некоторыми избушками вьется голубой дымок.

Рядовому показалось, он слышит знакомую музыку. Он точно знал, что ранее никогда ее не слышал, но отчего-то она казалась настолько знакомой, милой и родной, что даже сердце защемило. Захотелось упасть на колени и зарыдать от счастья.

От рыданий на коленях рядового Кличко отвлекли несколько человек, вышедших из ворот. Люди явно спешили навстречу солдату.

И Кличко сорвался и побежал к ним, спотыкаясь о неровности, спрятанные под снегом. Когда он оказался подле незнакомцев, то смог увидеть великую озабоченность на их лицах. Вообще же, незнакомцы выглядели весьма странно: они все были на голову выше и без того рослого солдата, к тому же шире его в плечах. Лица их были похожи на лица древнегреческих богов и героев, которые Кличко видел в одной из книг библиотеки ракетной базы. Все красивые, молодые, мужественные и… добрые, что ли?

А еще незнакомцы были облачены в легкие белые туники[4] и такие же белые тоги. Ну точно древние греки или римляне!

— Я не верю своим глазам! — воскликнул не на шутку удивленный незнакомец, тот, что казался старше. — Вы видите то же самое, что вижу я?

Его вопрос был адресован, очевидно, соплеменникам.

— Это так, Аима — задумчиво ответил другой «римлянин». — Мы стали свидетелями чуда!

— Здравствуйте, милейший, — склонил голову в легком поклоне тот, кого назвали Аимой. — Позвольте узнать ваше имя?

Кличко хлопал глазами, переводя взгляд то на одного «римлянина», то на другого. В глубинах сознания началось неясное движение, движение наверх, несущее с собой пронзительную и острую как алмазная игла догадку. Подобно газовому пузырю метана, поднимающемуся к поверхности океана и топящему корабли, озарение вспыхнуло в мозгу Кличко и захлестнуло разум, потянуло его в пучину сумасшествия и беспамятства. Последнее слово, которое солдат смог осознать, было его собственным выдохом-выкриком:

— Ангелы!