"Дэвид Вебер. Путь Эскалибура " - читать интересную книгу автора

тоже проводил бессонные ночи, особенно когда Эдуард подхватывал лихорадку
или, простыв, метался во сне, пылая жаром. Сколько планов и надежд на
будущее было связано с этим хрупким ребенком! Ребенок мог тысячу раз
умереть, не достигнув совершеннолетия, и некому было заменить его, некому
наследовать все то, что составляло немалое достояние сэра Джорджа...
И все же барон никогда серьезно не думал о том, чтобы взять на ложе
другую женщину, способную родить ему много сыновей и наследников, хотя иной
высокородный лорд счел бы это совершенно необходимым. Сэр Джордж был всего
лишь человеком и часто, особенно на поле битвы, вдалеке от дома, остро
ощущая свое одиночество и смертность, не раз испытывал всевозможные
искушения. Одолеть их было нелегко, ведь он был крепким мужчиной и всегда
нравился женщинам. Но он мужественно сражался с собой и, как правило,
побеждал. Некоторые из его друзей подшучивали над его целомудрием и
верностью жене, но только ближайшие друзья осмеливались сказать это ему в
лицо, поскольку сэр Джордж Винкастер был человеком горячим и вопросы чести
предпочитал решать в поединке.
Шутки по поводу его верности жене были по большей части проявлением
завистливого восхищения им мужчин, видевших в нем человека, способного на
то, чего сами они сделать не могут, несмотря на мучительное уколы совести,
терзавшие их после очередной измены своим избранницам. На самом-то деле
хранить верность своей жене барону было не так трудно, как им
представлялось. Отчасти потому, что он серьезно относился к данному слову, а
какая из клятв может быть крепче той, которую он дал в день венчания? Но сэр
Джордж сознавал, что не только честь заставляет его держать брачную клятву.
Существовали еще две не менее важные причины. Одна заключалась в том, что за
время многочисленных походов он не встретил женщины прекраснее, чем та,
которая согласилась стать его женой. Вторая, куда более важная, состояла в
том, что, каким бы несвойственным мужчине это чувство ни казалось, он любил
свою жену больше, чем себя или даже свою честь. Он мог быть порой неловким и
бестактным, как любой другой мужчина. Он мог ранить ее своей беспечностью
или небрежностью. Он мог разгневаться на нее и даже обругать под горячую
руку. Но никогда в жизни он сознательно не предал бы ее и не сделал ей
больно. Умереть, казалось ему, было значительно проще и естественней.
Вероятно, мысли сэра Джорджа отразились на его лице, и взгляд Матильды
потеплел и посветлел. Барон же не мог налюбоваться своей женой, хотя и
отдавал себе отчет, что не каждый мужчина счел бы ее красивой. Она была
слишком высокой для женщины, выше многих мужчин, с резко очерченным носом и
подбородком, говорящим о сильном и упрямом характере. Кое-кому плечи ее
показались бы слишком широкими, пальцы - слишком длинными и сильными, отнюдь
не нежными белыми пальчиками настоящей благородной дамы. Она шагала широко и
упруго, прекрасно скакала на лошади, будучи с детства приучена к верховой
езде. Ее платья всегда казались слишком тесными для столь энергичной
женщины, а роскошный водопад золотых волос не могли удержать никакие
заколки, и они часто рассыпались по плечам, когда она с головой уходила в
одну из своих любимых книг, склонялась над дневником или над альбомами,
которые привыкла заполнять рисунками с тех пор, как ее отец вывез из Италии
учителя-рисовальщика. Матильде было тогда тринадцать лет. У нее были
удлиненное лицо и такая стройная фигура, что в двадцать девять она могла
сойти за девятнадцатилетнюю, и любой обитатель замка Уикворт мог бы
добавить, что у девицы чертовский норов. К этому, впрочем, следовало бы