"Макс Вебер. Социология. Часть 3" - читать интересную книгу автора

чиновника. В случае если (несмотря на его представления) вышестоящее
учреждение настаивает на кажущемся ему ошибочным приказе, дело чести
чиновника - выполнить приказ под ответственность приказывающего, выполнить
добросовестно и точно, так, будто этот приказ отвечает его собственным
убеждениям: без такой в высшем смысле нравственной дисциплины и
самоотверженности развалился бы весь аппарат. Напротив, честь политического
вождя, то есть руководящего государственного деятеля, есть прямо-таки
исключительная личная ответственность за то, что он делает, ответственность,
отклонить которую или сбросить ее с себя он не может и не имеет права. Как
раз те натуры, которые в качестве чиновников высоко стоят в нравственном
отношении, суть скверные, безответственные прежде всего в политическом
смысле слова, и постольку в нравственном отношении низко стоящие политики -
такие, каких мы, к сожалению, все время имели на руководящих постах. Именно
такую систему мы


666

называем "господством чиновников"; и, конечно, достоинства нашего
чиновничества отнюдь не умаляет то, что мы, оценивая их с политической точки
зрения, с позиций успеха, обнажаем ложность данной системы. Но давайте еще
раз вернемся к типам политических фигур.
На Западе со времени возникновения конституционного государства, а в
полной мере - со времени развития демократии типом политика-вождя является
"демагог". У этого слова неприятный оттенок, что не должно заставить нас
забыть: первым имя "демагога" носил не Клеон, но Перикл. Не занимая
должностей или же будучи в должности верховного стратега, единственной
выборной должности (в противоположность должностям, занимаемым в античной
демократии по жребию), он руководил суверенным народным собранием афинского
демоса. Правда, слово устное использует и современная демагогия, и даже,
если учесть предвыборные речи современных кандидатов, - в чудовищном объеме.
Но с еще более устойчивым эффектом она использует слово написанное.
Главнейшим представителем данного жанра является ныне политический публицист
и прежде всего - журналист.
В рамках нашего доклада невозможно дать даже наброски социологии
современной политической журналистики. В любом аспекте данная проблема
должна составить самостоятельную главу. Лишь немногое из нее, безусловно,
относится и к нашей теме. У журналиста та же судьба, что и у всех демагогов,
а впрочем - по меньшей мере на континенте в противоположность ситуации в
Англии, да, в общем, и в Пруссии в более ранний период, - та же судьба у
адвоката (и художника): он не поддается устойчивой социальной классификации.
Он принадлежит к некоего рода касте париев, социально оцениваемым в
"обществе" по тем ее представителям, которые в этическом отношении стоят
ниже всего. Отсюда - распространенность самых диковинных представлений о
журналистах и их работе. И отнюдь не каждый отдает себе отчет в том, что
по-настоящему хороший результат журналистской работы требует по меньшей мере
столько же "духа", что и какой-нибудь результат деятельности ученого, прежде
всего вследствие необходимости выдать его сразу, по команде и сразу же
оказать эффект, при том, конечно, что условия творчества в данном случае
совершенно другие. Почти никогда не отмечается, что ответственность здесь