"Пьер Жиль Вебер. Фанфан-Тюльпан " - читать интересную книгу автора

в жемчужно-серый костюм, отделанный серебряным шнуром; на его тонком
аристократическом и изнеженном лице всегда было высокомерно-заносчивое
выражение, а кожа уже приобрела нездоровый цвет - результат развратной и
рассеянной жизни, которую он вел с момента совершеннолетия.
Бесстрастно - по крайней мере внешне - он только успел холеной рукой
бросить на стол лежавшие перед ним последние золотые монеты, как чье-то
легкое прикосновение к плечу заставило его обернуться.
- Господин Люрбек! - воскликнул Робер, обратив взгляд на человека,
который столь вежливым способом отвлек его от игры, и тут же добавил, еле
сдерживая скверное настроение, вызванное крупным проигрышем: - Дорогой друг,
меня преследует жестокое невезение... Не принесли ли вы мне удачу, наконец?
- Черт с ними, с картами! - весело воскликнул пришедший. - Сегодня
вечером владельцы "Трансильвании" пригласили сюда балет из Оперы. Чем
торчать здесь за игрой, которая только опустошает ваш кошелек, лучше пойдем
полюбуемся на грациозные па хорошеньких танцовщиц!
Робер Д'Орильи нервно встал из-за игорного стола и последовал за
приятелем.
Шевалье де Люрбек был датский дворянин, уже довольно давно живший во
Франции. Он был представлен ко двору послом своей страны и быстро завоевал
доверие короля. Людовик XV высоко ценил его прекрасные манеры и
осведомленность в вопросах международной политики. Он был еще молод, хотя
определить его возраст было невозможно, всегда строго и элегантно одет;
видимо, был очень богат, так как в самом деле вел роскошный образ жизни. Так
как он тоже был завсегдатаем "Трансильвании", он подружился с Робером
Д'Орильи и быстро приобрел большое влияние на него. Но при этом он не только
не удерживал его от беспорядочной жизни, а, напротив, постоянно поощрял его
самые большие безрассудства. По странному огню, который вспыхивал в его
глазах каждый раз, когда Робер просаживал за игрой в карты еще одну долю
оставшегося от матери наследства, можно было заключить, что он поставил себе
целью сделаться злым гением молодого Д'Орильи.
Оба приятеля вошли в просторный зал, весь сверкающий огнями.
Хрустальные люстры бросали на обнаженные плечи женщин и костюмы мужчин
серебряные и золотые блики. Свечи канделябров, прикрепленных к лепным
панелям на стенах, отражались в граненых стеклах высоких окон и
распространяли запах надушенного воска. В глубине зала возвышалась настоящая
театральная сцена, обрамленная пилястрами из розового мрамора, перед ней
помещался оркестр, который уже исполнял первые такты Люлли. Темно-красный
бархатный занавес медленно раздвинулся. Ярко освещенная декорация изображала
лужайку в лесу, окруженную зарослями темных кустарников, откуда вскоре
выпорхнули балерины. Это было похоже на полет стаи бабочек, встреченный
бурными аплодисментами зала.
Двое друзей, стоя в последнем ряду, внимательно следили за танцем. В
это время за спиной Робера появился лакей, который почтительно приветствовал
графа и сказал вполголоса:
- Господин граф, прошу простить мне мою дерзость, но господин маркиз
Д'Орильи строжайше велел передать Вам, что он желает Вас видеть у себя как
можно скорее.
- О, Боже, пусть он оставит меня в покое раз навсегда! - воскликнул
граф, повернувшись к слуге спиной.
Но слуга осмелился настаивать: