"Татьяна Веденская. Траектория птицы счастья " - читать интересную книгу автора

столицы, практически в пяти минутах ходьбы от метро Курской. Однако жить там
практически было невозможно, ибо дом был принят госкомиссией еще в
позапрошлом веке, при царе-батюшке. И этим объяснялась сказочно низкая
стоимость аренды, а также равнодушие хозяев к количеству и месту прописки
арендаторов. В кухне, на самом видном месте зияла дыра, сквозь которую можно
было видеть разруху подвального этажа. Через нее же, кстати, к нам в гости
наведывались килограммовые подвальные тараканы. Сама же квартира состояла из
восьми разномастных комнат, объединенных общим туалетом и коридором, в
котором курили разного вида молодые мужчины, предположительно с окрестных
строек. В Москве много строят. Я это очень одобряю, это значит, что город
живет, растет, притягивает своими огнями новых людей. Город мечты, в котором
многим находится место, пусть даже в дореволюционном доме.
Мы приспособились и жили в коммуналке с множеством дверей, за которыми
отсыпались рабочие и Бог весть еще кто. Приезжие - народ подневольный, вечно
стоящий под ударом, нуждающийся и в этом месте, и в этой работе, и в этих
тараканах. Москва презрительно поглядывает через плечо на человека с
немосковским говорком. И отчего-то считает, что именно он - приезжий с
Украины, Армении, Молдавии и т. п., создает криминогенную опасность в
столице. Смею заявить, что за три года проживания в квартире, буквально
набитой рабочим людом, я не застала ни одной пьяной драки, ни единого случая
кражи чужого. Очередь в наш единственный туалет - это да, бывало. Но не
больше. Мы все больше всего на свете хотели спокойно жить и работать,
надеясь, что со временем нам улыбнется судьба и мы найдем для себя более
комфортное жилище. Иными словами, мы ПРОБИВАЛИСЬ.
За неимением во времена постройки самого понятия "ванная комната", в
свое время советским коммунальщикам пришлось откусить от кухни кусочек
пожирнее, отгородить его фанерой и разместить там чугунную ванну. Так что,
принимая душ, я вполне могла поддержать светский разговор с теми, кто в это
время, скажем, отваривал на кухне макароны. Хозяев в этой чудо-хате не было
ни одного, ибо не пристало коренным москвичам жить в подобных условиях. Зато
в силу экономической привлекательности квартира была набита нами -
гастарбайтерами разных мастей, для которых возможность ЗАЦЕПИТЬСЯ означала
практически все. За восемь лет, что я прожила в том доме, я так и не узнала
точно, сколько одновременно человек какого пола проживает за остальными
семью закрытыми дверьми. Может быть, потому, что они все время менялись.
Это было то еще время. Чтобы "потянуть" расходы по оплате комнаты,
жизнь, одежду и т. п., мы подрабатывали, где только можно, ибо работа на
Скорой давала стабильный, легальный статус, но часто оставляла без зарплаты.
Дима страстно мечтал заиметь когда-нибудь собственный угол, поэтому
откладывал любую случайно обломившуюся копейку.
- Нам надо думать о будущем. Мы не можем себе позволить жить
сегодняшним днем, - любил повторять он.
- Естественно, - кивала я, отдавая Диме всю зарплату. Я все понимала,
тем более что после Грозного и Тамбукана московская жизнь была так тиха,
безопасна и комфортна, что я была очень счастлива уже тем, что есть. Я
старательно экономила на питании, донашивала одежду, купленную в
Секонд-Хенде и не капризничала относительно косметики. Словом, я была очень
любящей, очень послушной и лояльной гражданской женой. Ах да, я забыла
сказать. Мы так и не поженились, как-то руки не дошли. Мы так много
работали! Но все, кто нас знал, были уверены, что мы - пара, самые настоящие