"Олеся Велецкая. Черное и черное " - читать интересную книгу автора

очертаниями живота, казавшегося трогательным на фоне большого широкого пояса
на бедрах, скульптурными стройными ногами с икрами танцовщицы, изящность
видимой части которых также оттенялась грубоватыми высокими сапогами. С
огорчением он подумал, что ее кричаще-развратный наряд все-таки недостаточно
неприличный.

При ее высоком росте вряд ли она может двигаться достаточно быстро, -
подумал он, - но, ее великолепная фигура выглядела такой гибкой и
грациозной, что дышала хищной красотой львицы. Рукава, заканчиваясь на
запястьях необычными металлическими широкими браслетами, открывали взору
изящные тонкие руки, казавшиеся, почему-то цепкими и сильными, с невероятно
красивыми, не очень длинными, розовыми, обрамленными чистыми белыми
коронками ногтями. Точеная белая лебединая шея, открывающаяся в лепестках
стоячего черного ворота, начала вызывать у него желание. Он заворожено
смотрел на пульсирующую голубую жилку возле основания ее шеи, мысленно
отмахиваясь от желания спрыгнуть с коня, прижать к себе девушку, чувствовать
трепетное тепло ее тела, и начать мягко и нежно целовать эту шею своими
губами, вдыхать ее запах, чувствовать биение ее жизни под своим языком. Он
хотел ее, он безумно захотел ее сразу, сейчас и прямо здесь. Это желание
удивило его.

Ее губы... он перевел взгляд на ее лицо и заметил, что оно теперь
кажется совершенно безжизненным. Он не нашел в нем ни удивления, ни испуга,
ни почтения, ни презрения, ни высокомерия, ничего. Глаза, смотревшие теперь
на него, прямо сквозь шлем, имеющие форму миндаля, с длинными пушистыми
серебряными ресницами, коронующими око, ничего не выражали, неподвижные,
безразличные, янтарно-желтые, как у волчицы... такой взгляд бывает у убийцы,
убившем не одного, не десяток и даже не сотню людей, гораздо больше.

Наконец, Ульрих понял, что бессознательно тревожило его, не давало ему
покоя. Он заметил рукояти мечей у нее за плечами, но объяснил себе это тем,
что сейчас многие женщины носят с собой оружие, особенно если решаются
путешествовать в одиночку, движимые какой-то неизбежной целью, время такое,
опасное. Этим же он объяснил ее странную одежду, пусть слишком вызывающую,
но напоминающую мужскую. Странная богиня пахла фиалками и полынью, одуряющее
пахла еще каким-то собственным прекрасным запахом, и.... она пахла чистотой.
Как если бы мылась каждую неделю, или что еще вероятней, но еще хуже -
каждый день. Этому уже никак нельзя было придумать невинное объяснение.
Незнакомка была не богиней, она была ведьмой. Это было единственное
объяснение. Потому что на сумасшедшую она похожа не была.

Со стыдливой и злой иронией, он поймал за хвост мелькнувшую мысль, что,
возможно, не стоило отпускать товарищей, - До чего ты докатился, Ульрих, -
подумал он в ответ этой мысли, - это всего лишь женщина и пока что она тут
одна. Моментально стряхнув в себя состояние ленивой расслабленности и
очарованности, рыцарь спокойно спрыгнул с лошади, неуловимым, естественным
движением сжав рукоять меча, чтобы мгновенно обнажить его при необходимости.
Оказавшись на земле, он задал свой вопрос:
- Кто ты?