"Михаил Величко. Звездный гость (рассказы) " - читать интересную книгу автора

деревушке моего детства, хотя где-то в самой глубине души никогда и не
забывал о ее существовании, собирался когда-нибудь съездить в те места,
взглянуть взрослыми глазами на пейзажи детства, которые остались в памяти
такими красивыми, прямо идеальными картинами земли.
С понятным волнением я открыл первый, тоненький конвертик...
"Уважаемый Михаил Федорович!
Я жена Павла Андреевича Тишина. (Слово "жена" было тоненько зачеркнуто
и над ним так же тоненько надписано: "вдова"). Мой муж полагал, что вы
должны бы помнить его. Вы вместе с ним пошли в первый класс и вроде бы даже
дружили с моим Павлом. Он не раз рассказывал, как вы однажды, еще до школы,
сбежали с ним из детского садика в тайгу, когда вас "ни за что" посадили в
темную каморку... Потом вас дня два искали по лесам и еле нашли.
Не знаю, было ли это. Может, Паша все выдумал...
Так вот, мой Павел недавно умер. И я осталась одна... Правда, есть у
нас дети, двое, да они теперь в других местах живут, редкие они гости в
наших палестинах. Одна я теперь в деревне...
Мой Павел умер во второй раз. Первый раз у него случился инфаркт и
наступила клиническая смерть. Нам повезло. Как раз в этот день и час прямо
напротив нас у председателя колхоза стояла реанимационная машина из районной
больницы, которая Прову Захарычу была уже не нужна. Он к той поре уже умер,
минут за тридцать до того, как приехала эта машина.
А вот с Павлом Андреевичем врачи "справились", отводились - он ожил.
Положили его в районную больницу, долго он там лежал, я ездила к нему каждый
день, а потом привезла его домой. Было это страшное дело лет за пять, да, за
пять, месяц в месяц до настоящей кончины Павла. Все никак не могу в это
поверить, все в окошко выглядываю, Павла жду - вот придет.
После возвращения с того света, сам Павел так говорил, дома он довольно
много писал, зачеркивал, переписывал, написал начисто, и все это запаковал в
конверт, вы этот конверт скоро получите, если еще не получили. Мне он не дал
читать то, что написал. Не надо, сказал, не для тебя это...
Он сам положил свое письмо в конверт, сам написал адрес (адрес он узнал
в газете. Он все собирался вам письмо написать, не знаю, писал ли, наверно,
не написал, все боялся, что вы не вспомните его. Жизнь у каждого своя,
своими заботами полна, до чужих ли). Помню, когда-то Павел увидел в газете
ваш рассказ о Саянах, мне его вслух прочитал, сказал, наверно-де это вы его
написали. Потом стал все ваше из газет вырезать, хранил - вон у него какие
папки лежат. Вырезал, а все же не уверен был, что вы это вы. А вот когда
однажды вы по радио рассказали о своем детстве в нашей деревне, тут все
сомнения кончились...
Что-то я заговорилась. Молчу больно много, вот и разговорилась. Жалко
мне Пашу, мало сказать до слез. Рано он ушел от нас, слишком рано... Это и
война виновата. И жизнь, может быть, не совсем так сложилась, как Паша
хотел... Мы с ним всю жизнь в нашей деревне учительствовали, вдвоем, в
младших классах. Павел-то, по правде говоря, всю жизнь две профессии
совмещал: учителя и деревенского Дон-Кихота, все против всякой
несправедливости в бой рвался, за всякого обиженного заступался... Потом мне
работы в деревне не стало, наши, деревенские, все разбегались да
разбегались. Никого почти тут не осталось...
Вы меня извините за многословие. Павел просил вам написать. Умру
вот-де, напиши Мише, так вот я еще и волю Павла сполняю. Ну да и так - крик