"Екатерина Великина. 50 & 1 история из жизни жены моего мужа " - читать интересную книгу автора Явились втроем, в глазах - пожар, в лапках - блокнотик.
- Мы решили дорожки заасфальтировать. - Что же, - спрашиваю, - вам, дамы, не спится? - Дождик пойдет, тропки размоет, будете в грязи плавать, - пугают. - Ну, раз такое дело, асфальтируйте, - отмахиваюсь от них я, в глубине души радуясь, что на сей раз обошлось без сбора денег на марсианские экспедиции. Трио ставит три птички в блокнотик, жмет мне руку и сваливает. Расчувствовавшись, мою пол в.подъезде и уезжаю на дачу. Через пару дней возвращаюсь. Понимаю, что чувствами тут не поможешь: у меня просто нет столько слез. На расстоянии десяти метров от каждой протоптанной дорожки лежит дорожка асфальтовая. Лежит, знаете ли, и скучает. А человечество ходит; по протоптанным, что в принципе логично: их лет двадцать топтали и еще столько же будут топтать. Нехитрая арифметика, и на выходе, вместо газона с шестью тропинками, имеем нечто, напоминающее уменьшенную копию плато Наска. Только вместо макаки с пипиской - жутчайшее переплетение двенадцати дорог, половина из которых ведет хрен знает куда. Кстати, у нашего дома теперь есть верная примета: тот, кто топает по асфальту, - суть убийца крыс и гнусный общественник. Огорчившись оттого, что публика не приняла нововведение, активисты начали шляться по дорожкам сами. До сих пор не понимаю, как им в голову не пришла идейка залить асфальтом оставшиеся клочки травы (той, что растет между двенадцатью дорогами). Чего уж теперь мелочиться! Дача моя, если вы не знаете, расположена рядом с городом Ступино, славящимся шоколадками, авиационными пропеллерами и потомками ссыльных (101 км от МКАД как-никак). Лет десять назад в городе Ступино делать было, по правде говоря, нечего - так себе, серенько, тускленько, тополя торчат. Приезжали мы туда исключительно за хавкой, в магазин, расположенный на окраине. И вот лет десять мы туда катались, и все десять лет я спотыкалась о какую-то железную фигню, вбитую в землю у входа и не видную из-за разросшейся вокруг травы. И если первые лет пять я поджимала ногу и плакала, то, став постарше и подковавшись в политактивности, стала поносить отцов города до пятого колена включительно: дескать, пропеллеры ляпают, гады, а чтобы благоустройством города заняться - на это им времени нет. Вякала я, значит, вякала, и, должно быть, кому-то там икнулось. Приезжаем в Ступино - город не узнать. Тополя те же, но подстрижены и побелены, газоны облышены, так что инсектам холодно, все заборы, бордюры, дома, скамейки, детские площадки и прочее выкрашены веселеньким. Короче, еду по городу, в глазах рябит, а сердце ликует. Подъезжаем к любимому магазину, выходим из машины, делаю шаг... и падаю рожей в грязь. Отряхиваю рожу, продираю глаза и охреневаю. Фигня торчит в том же самом месте, такая же вечная, как и была, но теперь не ржавая и облезлая, а вовсе даже розовенькая и с лакировкой. Вот ей-богу, вся вековая обида прошла: не удивлюсь, если бы после пункта "Красить все" в разнарядке значилось "Удавиться по очереди" - они бы и по сей день болтались на тополях. Покрашенных... |
|
|