"Екатерина Великина. 50 & 1 история из жизни жены моего мужа " - читать интересную книгу автора

Или вот выражение "черт с письмом" никогда не слышали? Лично я, когда
кто-нибудь произносит эту фразу, все время представляю себе крохотного
чертика с хвостом-запятушкой и огромным конвертом под мышкой, который
несется черт знает куда, подпрыгивая на кочках. Счастье лицезреть
потустороннее получилось два месяца назад, когда некто Ф. решил, что теперь
он будет не только "фам" ходить на горшок, но и самостоятельно выливать
содержимое горшка в унитаз.
Скажу вам честно: каждый раз, когда я вижу его перепрыгивающим через
сортирный порог с ночной вазой на вытянутых руках, мои внутренности
болезненно сжимаются, и... И все. Самая главная фишка в фамофтоятельности -
это то, что она должна поощряться.
- Спасибо тебе, сынок, - говорю я, вытирая пол от жира, убирая воду или
стирая какашки со стен. - Большое тебе человеческое спасибо, мой сынок.
К счастью, сынок еще плохо разбирается в мимике, а оттого мои сжатые
скулы, сведенные брови и некоторая вытаращенность во взоре списываются на
радость от "посильной помощи".
Кстати, все вышеописанное - это не самое обидное. Я свято верю, что тот
день, когда он донесет дерьмо до сортира, не расплескав ни капли, все-таки
настанет.
К сожалению, черты, унаследованные от меня, хуже. Гораздо хуже.
Холерик. Везде и во всем. Час назад привели с прогулки. В одной руке -
грязный джип, в другой - кусок розового мела. Как только дверь за нянькой
закрылась, дитя село на пятую точку - и понеслось:
1. "Я не хочу раздеваться, потому что надоело".
2. "Сапоги снимать не будем".
3. "Будем рисовать мелом".
4. "Иди отсюда в угол, я сказала".
Так как в нашем доме 2 (два) холерика, то я выдернула у него мел и со
словами "Ну и сиди тут сколько влезет" отправилась на кухню. И опять же
потому, что в нашем доме 2 (два) холерика, летящий сапог пришелся мне
ровнехонько в область поясницы. И надо сказать, пребольно пришелся. Уже
через одну минуту младший холерик был выдран и отправлен спать, а старший
давился валокордином на кухне и мечтал о стерилизации.
Спорить с Ф. - дело бесполезное, так как на любое заявление "от
родительства" у нас имеется с десяток ответов "от детства", уникальных по
своей лаконичности и доходчивости.
- Тебе не стыдно? - спрашиваю у него я.
- Неть! - громко отвечает он.
И тут нечему удивляться: мне уже почти двадцать шесть лет как не
стыдно - и ничего, живу.
Пункт второй - это попрошайство. Тут он делает меня как ребенка. Ну да,
одна моя шуба супротив тысячи Фасоличьих грызывиков - это вам не шутки.
Работает так красиво, что порой меня охватывают слезы умиления.
В этом доме выделываться можно только со мной, поэтому тут все проще
пареной репы: "Мам, кипи танку". Третьего не дано.
С папой сложнее. У папы нищего детства не было, и поэтому покупка сто
пятой игрушки нисколечко его не прельщает. Что вы думаете, дитя и тут не
теряется. Сидим с Дементием утром, пьем кофе. Приходит маленький Ф., рожа в
конфете, в кулачишке пригоршня мелочи. Сует мелочь отцу со словами: "Пап, я
вот тут денежку нашел, кипи машинку". И все. Того же дня вечером папа