"Михаил Веллер. Московское время" - читать интересную книгу автора

парализовано.
Цвиркнул и задохся милицейский свисток, соловей городских кущ. И
круглый гулкий звук прокатился в электрическом воздухе: ударила пушка с
Петропавловки, которой полагалось отмечать либо полдень, либо стихийное
бедствие типа наводнения.
С полднем обстояло проблематично, а бедствие неявно, но вполне
наличествовало. Перенасыщенная человеческая смесь, следуя естественной
закономерности, возбуждалась собственной энергией: самовозгорание опасного
груза при неправильной хранении: не кантовать. В обмене репликами и
соображениями уже переходила на личности и храбрыми намеками кляла
городскую власть и всеобщий бардак, и сильно умный рассуждал о
высоконаучной природе времени, раскручивался слух о небывалой магнитной
буре, перекрываясь другим - о безобразном качестве советских часов, и
третьим - о переходе на всеобщий скользящий график: уже одни читали вчера
объявление об этом эксперименте, а вторые слышали по телевизору.
"Экономическая катастрофа... ионизация!.." - "Авария на подмосковной
АЭС, все поезда забиты - на Ленинград эвакуируются..."
"Топливо кончилось, нет подачи энергии... троллейбусы и трамваи
обесточены, закупорили весь город..."
...Уже искали виновных, и вычислили таковых, в основном они оказались
лицами еврейской национальности, явными или скрытыми: зазвенела празднично
и призывно разбитая витрина: застонала гражданка про украденный кошелек:
завибрировали кассирши и продавщицы под напором жадных рож, растекались
коробки с мылом и сахаром.
И грозовыми барашками возделись, закланялись самодельные плакаты:
"Демократия - через многопартийность", "Патриоты всех стран -
объединяйтесь!", "Труд должен быть свободным!", "Долой партократию!" и
почему-то "Украсим наш город!". Балансируя на лотках и урнах, проклюнулись
поверху ораторы, напрягая тренированные гортани рубили правду-матку, в
подтверждение правоты ведя рукой вокруг - не то демонстрируя имеющиеся
безобразия, не то даря их слушателям широким жестом Садко, бросающего
заморские подарки - в доказательство, что уж теперь-то всем явно и
очевидно: дальше так жить нельзя.
- Был порядок раньше, был! А теперь...
- Всем принять вправо! - Милицейский "козел", чиркая синей мигалкой и
ярясь сиреной, проталкивался упорно. Мегафон слал привычный жестяной указ:
- Граждане, соблюдайте порядок! Просьба очистить площадь!.. Нарушители
законности будут привлечены!..
Призывы возымели противоположный эффект. Тр-рах по жестяному и
стеклянному! Отрицательные эмоции площади сфокусировались на козле
отпущения. Выделились крепкие ребята в черных майках и десантных
тельняшках, и хорошо прикинутые деляги, с мятыми боксерскими носами и
выкрученными ушками борцов. Фургончик качнулся и лег, хрустнув зеркальцем
на кронштейне и внимая в борт дверной ручки.
Площадь завопила.
Мелькнула фуражка, треснул рукав, с мягким влипающим чмоком
опустилась пряжка армейского ремня.
Вдали черной гребенкой плеснули дубинками ОМОНа.
- Сто-оп!!! - седеющий рослый киногерой держался с мегафоном не
опрокинутой машине. - Нельзя кровавую баню! Они этого хотят! Провокация не