"Веркор, Коронель. Квота, или Сторонники изобилия (Французские повести)" - читать интересную книгу автора

означает, но зато кратко и легко запомнить даже женщине или кретину.
Но когда Квота заказал две тысячи пачек сигарет и полтонны конфет
"ассорти", Флоранс вновь одолели сомнения.
Однажды, охваченная смятением, она решила разузнать о колледже Камлупи
в штате Оклахома. Она отыскала справочник университетов и колледжей
Соединенных Штатов. Такого колледжа там не оказалось. Она пошла на почту и
спросила, сколько будет стоить разговор с Камлупи. Телефонист долго рылся в
справочниках и наконец твердо заявил, что города Камлупи нет ни в Оклахоме,
ни в каком-либо другом штате Америки.
Флоранс вернулась на работу весьма озабоченная. Сообщить дяде? Но
теперь уже поздно отступать, и она только прибавит ему волнений и страхов.
Спустя несколько дней, не в силах хранить дольше про себя не дававшую ей
покоя тайну, она неожиданно спросила Квоту:
- А где, в сущности, находится ваш Камлупи?
Во взгляде, который он бросил из полуопущенных век, мелькнуло
лукавство.
- А-а, так вы пытались его отыскать?.. Во Франции вы бывали?
- Да, несколько раз проводила там каникулы.
- Вы слышали о городке под названием Фуи-лез-Уа?
- Да, - ответила Флоранс без улыбки. - Он не существует.
- Так зачем же терять время на его розыски?
Этим ответом Квота дал ей понять - и довольно откровенно, - что
предпочитает не раскрывать свои карты. А может, и фамилия-то его совсем не
Квота?
- Вы мне так и не сказали, как ваше имя... - заметила она однажды.
- Зовите как хотите, - ответил он.
- То есть как это? - возмутилась Флоранс. Он улыбнулся:
- Не все ли вам равно, зовут меня Эзеб или Бонифас?
- Откуда вы? - резко спросила она. - Ведь вы не американец по
происхождению.
- Да, вы правы.
- Я никак не могу понять, какой у вас акцент... То ли славянский, то
ли итальянский...
- Неплохо, - похвалил он.
- А значит, вы из Восточной Европы?
- Почему оттуда? Вовсе нет, - удивленно протянул он.
Более точного ответа ей не удалось добиться. Но дружеская ирония, какую
он противопоставлял ее расспросам, в общем-то, ее успокоила: будь у него
сомнительное или преступное прошлое, он бы держался иначе, старался замести
следы и не стал бы признаваться в заведомой лжи, а тем более почти щеголять
этим.
Поэтому, по правде говоря, тайна, которой окружал себя Квота, скорее
раздражала Флоранс, чем беспокоила. Она даже льстила себя надеждой, что ей
понятны причины, побуждавшие его так вести себя, и в какой-то степени даже
оправдывала его: взявшись за смелый эксперимент, который в случае провала
мог окончиться скандалом, Квота мудро рассудил, что нужно оставить себе
возможность исчезнуть, так же как он появился, то есть инкогнито.
Однако подобная предосторожность явно свидетельствовала о том, что
Квота вел рискованную игру, и это поначалу поколебало доверие к нему
Флоранс. Но ненадолго: предельная откровенность, чуть ли не цинизм Квоты,