"Дмитрий Вересов. Тихий Дон Кихот ("Анна и ее мужья" #3)" - читать интересную книгу автора

Но в этот момент в дверь постучали без обычной утренней церемонии, и
послышался немного смущенный голос отца Иллариона.
- Отец игумен велел вас будить. Доброе утро, слава Богу! Господи Иисусе
Христе, Сыне Божии, помилуй мя грешнаго...
- Все-таки слабы вы, женщины, - сказал Корнилов, вскакивая с постели и
растирая ладонями свое жилистое тело. - Нет в вашей жизни места духовному
подвигу...
Михаил в одних трусах делал суставную гимнастику, на выдохе произнося
статьи приговора всему женскому племени. Аня смотрела на него в раздумье:
продолжить ли соблазнение этого праведника или стукнуть жесткой монастырской
подушкой, когда он начнет делать наклоны вперед? Но с остатками дремоты
прошло и утреннее раздражение, немного напоминавшее ревность.
- Как ты это делаешь? - спросила Аня, сбрасывая одеяло. - Смотри, у
меня получается?..
Как известно, провинциальные российские городки когда-то оживали с
приходом гусар или драгун. В потускневших дамах просыпались невесты, с чихом
и щекоткой в носу доставались из гардероба шляпы, переживавшие второе
пришествие моды. Наблюдая сегодня суету в старинных монастырских стенах,
появление новых монахов, которые до этого словно скрывались в кельях и
катакомбах, свежие дорожки в глубоком снегу и другие запахи с кухни, Аня не
скупилась на комментарии и едкие замечания. Корнилов только посмеивался и
толкал ее легонько в бок, когда она хватала через край.
Супруги, впервые в этих стенах предоставленные сами себе, не знали, чем
заняться. Сначала попихали друг друга в сугроб, попробовали покидаться
снежками, но рыхлый снег рассыпался белой пылью и оставался на варежках.
Тогда Корниловы стали прогуливаться под ручку, ожидая появления гостя.
Черным вороном на белом поле смотрелся черный джип около домика игумена, а
сам спонсор был уже завлечен отцом Макарием под холодные, облупившиеся
своды. Для Ани и Михаила Перейкин был пока невидим.
В то время, когда это слово еще только входило в словооборот, Ане
казалось, что больше оно подходит для породистой английской собаки.
У "спонсора", по ее филологическим ощущениям, должны были быть висящие,
слюнявые брылы, купированный хвостик на гладкошерстой, вертлявой заднице и
обязательно приплюснутый, сдвинутый наверх нос. Даже позднее, когда слово
это прочно вошло в нашу речь, оделось "от кутюр", запахло парфюмерией от
"Живанши" и "Армани", погрузилось в мягкое изнутри и гладкое снаружи от
"Мерседес-Бенц", Ане все виделся этот тупой, бульдожий нос.
И ведь чувство слова в который раз ее не обмануло. По крайней мере, так
посчитала сама Аня. Владислав Перейкин был так курнос, что собеседнику были
видны его ноздри. Правда, в нем не было ничего бульдожьего, английского,
чопорного. Но по сравнению со спонсорским носом, это были незначительные
портретные детали.
Перейкину не было еще и сорока. Он был невысок, приземист и широк в
кости. С первого взгляда он производил впечатление очень бодрого, открытого
и светлого человека. Светлыми были не только его волосы, брови, ресницы, но
и глаза. А взгляд их показался Ане не то прозрачным, не то призрачным.
Он появился в одной из снежных траншей, идя с отцом Макарием точно так
же, как супруги Корниловы, то есть под ручку. Аню удивило, что говорил не
игумен, а Перейкин. Свой рассказ он сопровождал широкими театральными
жестами, восклицаниями, хлопками и прочими шумовыми эффектами. Отец Макарий