"Олег Верещагин. Я иду искать... Книга вторая: За други своя!" - читать интересную книгу автора

вокруг. И пришлось бы очень долго вглядываться, чтобы понять - многие из
валунов вовсе не валуны, а лежащие совершенно неподвижно люди в плащах.
- Часовой около них один, - сказал Йерикка. Гоймир чуть наклонил
голову: с бровей и ресниц упали чистые капли:
- Дождь на руку лег. Надо живой ногой ребят вызволить. Одно жаль -
отпускать нечисть!
- Ввосьмером всех не перережем, - Йерикка слизнул капли с губ. - Но
ночью мы сюда вернемся...
...Часовой вгляделся. На какой-то миг ему показалась глупость - что
КАМНИ НА СКЛОНЕ ДВИЖУТСЯ. Нет, конечно, даже в этой земле такого не бывает.
Дождь и сбегающие с холмов ручейки смутили его.
Он дошел до конца, своей тропинки, повернулся и снова вспомнил о
мальчиках возле орудия. Их скорченные фигуры синевато-белыми тенями
выделялись возле. колес. Младший почти лежал в грязи. Старший, мучительно
подавшись вверх, застыл, дождь барабанил по груди и запрокинутому лицу.
Мельком подумав об их мясе, часовой решил все-таки попользоваться младшим,
даже если тот издох.
Он уже почти дошел до пленных, когда что-то заставило его обернуться.
Он вдруг почувствовал... нет, не страх. Внезапное и острое, как нож,
понимание того, что уже мертв. Медленно - очень медленно и очень покорно -
часовой обернулся.
Он прошел мимо своей смерти. Славянин с грязным лицом встал прямо из
лужи. Сверкнули зубы - он улыбался. Страшное изогнутое лезвие ножа покрывала
та же грязь.
- Молчи, - сказал Гоймир по-хангарски. И хангар вспомнил рассказы
своего дряхлого прадеда, над которыми он смеялся. О давних временах, когда
не было Хозяев. И о жутких славянах-саклавах, духах-буссеу, которые приходят
в ночи... приходят в ночи...
- Пощади, - часовой упал на колени в грязь. Сильная рука откинула ему
голову. Хангар увидел оскаленные зубы, серые глаза, пряди рыжих волос,
прилипшие ко лбу.
Огненная, узкая боль пересекла горло наискосок, лишив возможности
вдохнуть... и жить.
Йерикка, держа наготове камас, побежал к орудию. Когда Гоймир и еще
двое ребят подоспели, Йерикка, ругаясь лнадвух языках, раскручивал узлы
троса.
Казнь, которой подверглись попавшие в плен, поразила горцев, не
отличавшихся сентиментальным добродушием. Богдан совсем застыл, дыхание его
было редким
и неглубоким. Олег тихо хрипел, из углов рта текла пена, которую тут же
смывал дождь.
Ревок оттолкнул Иерикку, в его руке оказались ножницы из штыка и ножен
от него. Двумя точными движениями Ревок перекусил трос. Гоймир перекинул
через плечо Богдана. Йерикка, раня пальцы, расширил петлю на шее Олега, тот
со свистом втянул воздух и надсадно закашлялся, но в себя не пришел.
Рослый и сильный, Йерикка легко поднял друга и накинул на него свой
плащ, а потом уверенной охотничьей побежкой горцы покинули вражеский
лагерь - так же тихо и незаметно, как и появились в нем.

* * *