"Илья Захарович Вергасов. В горах Таврии (Записки партизана)" - читать интересную книгу автора

...Приближаются сумерки. Идем по яйле. Тихо. На снежной целине легкая
морозная корка. Идти трудно. Время подумать о ночевке. Я вспоминаю, что
где-то в этом районе должен быть домик лесника Кравца.
- Пойдемте к нему, - предлагаю я.
- Не пустит, - глухо говорит Зоренко. - Я вчера битый час
уговаривал... И слушать не хочет. Даже на порог не пустил. Кричит: "Геть
отсюда, я - нитралитет!"
Спускается ночь. На яйле поднимается ветер. Изредка в просветах
показывается серповидная луна, и над молчаливыми горами ползут тени. А
внизу, у самого моря, по изгибам берега едва угадывается затемненный
город.
Впереди нас, над обрывом, чуть заметное строение. Это домик Федора
Даниловича Кравца. Подходим к нему, прячемся за крылечко. Семенов стучит в
дверь, стучит кулаком добрых минут десять. Наконец, кто-то осторожным
шагом подкрадывается к двери... Еще сильнее стучит партизан.
- По голови соби так погрюкай, бисов ты сын. Якого чорта тоби трэба?
- раздается немолодой резкий голос.
- Дед, пусти погреться.
- Я нитралитет занимаю и ни до кого нэ маю дила.
- Данилыч, это я, Семенов. Помнишь - шофер из Алупки.
- Шо? Пэтро? - обрадованно говорит дед.
- Я, я... Свой.
- Свий-то свий, та с ружьем. Добрый ты хлопец, и горилку твою помню,
но я нитралитет, а ты?
Семенов - мужик себе на уме. Он усмехается, потом решительным шагом
спускается с крыльца.
- Трусишь ты, дед, ну и бог с тобой... Пойду к Павлюченко - тот
сговорчивее... Да и моя горилка, а его сало...
Партизан удаляется.
- Пэтро, а Пэтро! Тильки уговор: як, значыть, зиркы загуляють на
неби, шоб твоей ногы не було. Добрэ?
Семенов молчит, машет нам рукой.
- Пошли, товарищи.
И на глазах удивленного деда мы вваливаемся в теплую комнату.
Маленький, с реденькой бородкой, с хитрым огоньком в глазах, он производит
впечатление человека расторопного, шустрого.
- Та скильки ж вас? - Дед покачивает всклокоченной головой.
- Ты чайком нас угости, - просит его Семенов. Кравец вздыхает, машет
рукой и начинает хозяйничать. Иногда его взгляд останавливается на флягах,
сваленных у вещевых мешков. У хозяина загораются глаза, он крякает. Вскоре
он высыпает на стол из большого чугуна сваренную картошку и режет каждому
по кусочку сала. В его глазах откровенно горит вопрос: "Где же выпивка?"
Я смотрю на Семенова, знаками даю понять, что, мол, надо объясниться.
- Ты, Данилыч, не обижайся. Никакого самогона у нас нет, - говорит
Семенов.
Дед хмурится.
- Может, нам уйти? - спрашиваю я.
- Прыйшлы, так гостюйтэ, я нэ Иуда Искариот. Нэ хочу встревать в вашу
драку. Гэрманэц мэнэ не трогае, нэ трогайтэ и вы... Чув, шо нимцы базы
ваши грабят, та лисныкив, яки з партизанами дружать, убывають... А я жыть