"Илья Захарович Вергасов. В горах Таврии (Записки партизана)" - читать интересную книгу автора

хочу...
Семенов хлопает деда по плечу:
- Теперь нет людей самих по себе... Или с нами или с врагом... Вот
как, старина.
Разговор умолкает, дед задумывается, поглядывает через узкое окошко
на горы...
С рассветом мы уходим. Беспокойно что-то у меня на душе.
- Ты подумай, Федор Данилович, - говорит Семенов на прощалье хозяину.
- Твоя дорога в партизаны, а не хочешь - иди в Ялту, нам не мешай.
Старик молчит, сутулится, потом машет рукой:
- Горыть у мэнэ душа, ой, горыть... А тут шэ дочка пишла в город и як
на той свит провалылась.
Вскоре мы уже были среди ялтинцев, на каждом шагу встречал знакомые
лица. Вот Николай Николаевич Тамарлы, успевший сменить капитанскую форму
на добротный полушубок и ушанку.
Тамарлы всегда аккуратен. Даже здесь, в крохотной землянке, он
вычерчивал схему охраны отряда, пользуясь линейкой, точно и без помарок.
- Привык старина к бумажкам, нигде с ними не расстается, -
подзадоривал Николая Николаевича командир отряда Дмитрий Мошкарин.
- Ты, Мошкарин, обстановки не понимаешь. В современной, даже
партизанской, борьбе без бумажек далеко не пойдешь, разумеется, без
нужных. Старый багаж - хорошая вещь, но если не понимаешь нового, то он
только мешает общему делу, - ответил Тамарлы спокойно, но не без задней
мысли.
- Чем недоволен, старик? - спросил я.
- Понимаешь, - почесал бороду Тамарлы, - разбросали мы своих партизан
по Южному берегу, а для чего - не пойму.
- Как для чего? Они будут на врага нападать отдельными боевыми
группами, их будет труднее обнаружить, - видимо, продолжая начатый до меня
разговор, ответил Мошкарин. - Не плохо было бы и остальных разбить на
такие же группы.
Я прислушался, начал расспрашивать. План дробления отряда мне не
понравился, он таил в себе опасность.
- Тут что-то не так, - пришлось вмешаться мне. - А как же группы
будут врага бить? А влияние командиров, коммунистов? Так ведь можно и
дисциплину забыть, и отряд рассеять.
- Правильно, вот и я об этом же толкую, - оживился Тамарлы.
Я потребовал подробного доклада и, выяснив все до конца, приказал
немедленно все группы вернуть в отряд. Мошкарин с неохотой подчинился.
На следующее утро из Ялты вернулись разведчики Серебряков и Химич,
смелые ялтинские комсомольцы.
Они с болью рассказывали о Ялте. Тяжело отозвалось в сердцах
сообщение о зверском режиме, установленном гитлеровцами в городе. Ведь
многие партизаны в Ялте родились, учились, жили, работали; у многих там
были семьи.
Начавшаяся непогода, снежные бураны помешали партизанам немедленно
развернуть боевые действия. Разыгралась такая метель, что двое
разведчиков, посланные на метеостанцию, погибли и их трупы были обнаружены
только на третий день. Все тревожились о группах. Где люди, что с ними?
Начал беспокоиться и Мошкарин.