"Лев Вершинин, Александр Лурье. Гумбибум и два Эрнеста " - читать интересную книгу автора

хорошо, с детства, помнит сублейтенант цену той зелени, чтобы пускать ее на
дым даже в сушеном виде. Но, впрочем, из всех прошедших этот кабинет, почти
никто не отказывался от угощения. И уголовники из портовых притонов, и
напуганные обыватели, спьяну ругавшие Движение, и холеные
ариотократа-армейцы хватались за "Эль гато негро", как за соломинку.
Работая в паре с Черным Вилли, сублейтенант неплохо освоил амплуа
"Доброго следователя" - после Вилли нетрудно было казатьсч добрым. Да и
внешность весьма и весьма располагала: откытый простак, что называется, свой
в доску, легко находящий общий язык. Ты уголовник? Тогда перед тем, как
допрашивать, помянем пару раз маму Господа Бога нашего Иисуса Христа в слезу
непорочную через Санто-Доминго восемь раз и покажем наколку. Обыватель?
Очень хорошо, и я человек маленький, все под начальством ходим, и вообще,
папу моего очень напоминаешь, тот тоже по пьяной лавочке невесть что нес...
а, кстати, кто с тобои пил, не помнишь? Подумай, подумай. Горилла мятежная?
Честь имею, ваше высокоблагородие, позвольте представиться! Поверьте,
искренне сожалею: смею заверить, что эта дубина Вилли будет сурово наказан.
Курите, курите, Бога ради, и давайте поговорим как военные люди. Честь
прежде всего!.
Таких же, как сегодняшний клиент, сублейтенант Миленнис не переносил на
дух, потому с нипи работать было тяжко. Тем более, что этот слизняк с
беленькими ручками попал непосредственно к нему, избежав - редчайший
случай! - собеседования с Черным Вилли. И вместе с тем, сегодня
сублейтенанту предстояла самая ответственная работа из всех, какими ему
доводилось заниматься.
Миленнис не удержался и уже в третий раз скосил глаза на записочку
шефа. М-да. Как только этого ублюдка взяли при попытке купить оружие в
заведении Лысого Гальтиери и идентифицировали, сам командор Рауль
соблаговолил спуститься в камеру и побеседовать с заключенным наедине. Как
же, как же - сынок дона Серxио. Старичье! Все они одним миром мазаны, рука
руку моет. Как зашла речь, что мальчугану сделоют бо-бо, так сразу -
"никаких интенсивных методов". А то, что эта тварь стреляла в наших у
казармы, уже не в счет? Деткам основоположников, выходит, все можно?! А
сами-то старички хороши! Превратили Движение в бесплатную кормушку. Где
идеалы, где вера, где честь?
Никто из посвященных особенно не удивился, когда на собеседовании с
Вилли давешний кретин из морской пехоты, взятый за дебош в бардаке, развязал
язык и насчет делишек шефа с офицерьем. Что и говорить, дожили, Рауль теперь
не торпеда, а пень трухлявый, Колибрия по нему плачет, а не хочется.
Просить, ясное дело, бессмысленно, не он первый. Вот и решил поиграть в
солдатики на старости лет. А солдатики и рады: дождались. Крысятник! Дон
Рауль горилл тоже боится, но, надо думать, на нас надеется. А зря! Хватит из
народа коврик делать.
Если кто-то и любил народ в огромном доме на площади Обновления, то это
сублейтенант Миленнис, потому что он вышел из народа, потому, что в руки его
навеки въелся табачный сок, а принципы Восьмого Сентября стали его жизнью.
Итак, дано: дон Леопольдо - заслуженный маразматик с манией величия, шеф -
продал честь революционера за радость так и подохнуть в своем кресле;
"стальные лбы" - им бы только танки на перекрестки и второго Добуниса во
дворец. И что против всего этого? Черная Гвардия и только она. Не из
мраморных особняков вышли ребята в форменках; что ни анкета - то из