"Владимир Иванович Вернадский. Коренные изменения неизбежны (Дневник 1941 года) " - читать интересную книгу автора

Все построения - религиозные и философские - о смерти являются сложными
концепциями, в которых научно реальное, вероятно, едва сказывается, - а
научная мысль еще не подошла даже к первым построениям.
Странным образом, я подхожу к идее, что атомы - изотопы - иные в живом
и косном. Это во-первых, и, во-вторых, ясно, что: 1) все живое, от
мельчайшей бактерии и амебы и до человека, - единое, 2) что материально оно
отличается от всех косных природных тел мироздания - поскольку мы его знаем.
Я думаю, что различие кроется глубже, чем в физико-химических свойствах
(которые одинаковы), но в состояниях пространства-времени. 3) Мы не знаем
еще многого основного: есть неизвестные нам свойства человека, которые
затронуты, по-видимому, индийскими мыслителями, и мы не знаем, какие
процессы были или есть в природе - на Земле, в частности, - которые отвечают
созданию пространства-времени, отвечающего живому организму. 4) Возможно,
что жизнь - живой организм в отличие от всего, в природе существующего,
отличается атомами. Идея Лукашевича[66] имеет прочные основания. 5) Это
явление космическое. В Космосе Солнечная система заняла особое положение в
Галактике - около <ее> центра.
Николай Павлович Анциферов[67] звонил мне, что он недавно видел Ивана
он <был> бодрый, собирался к нам в ближайшее время. Умер внезапно. Был
христианином с мистическим оттенком - глубже понимал христианство, чем,
например, Шики-Шаховские. Думаю, Георгий мой[68] к его настроениям близок.
Была вчера Екатерина Николаевна Котляревская-Орлова[69]. Страдает за
мужа. Грубое отношение меркуловских молодцов к семьям пострадавших.
Изысканная жестокость, <...>[70] опасное семя.
Никогда в последнее время не было такого интереса к внешней политике
как "бегство" Гесса. Все считают, что это переговоры Германии с Англией за
наш счет. Говорят, что немецкие войска <находятся> на <нашей> границе.
Думают, что они с нами не будут церемониться - и пустят в действие газы.
И в то же время ослабление - умственное - Коммунистического Центра,
нелепые действия властей (мошенники и воры проникли в партию), грозный рост
недовольства, все растущий. "Любовь" к Сталину - есть фикция, которой никто
не верит.
Будущее чревато <неожиданностями>. Я уверен в силе русского
(украинского и т. п.) народа. Он устоит.

18 мая. Воскресенье.

Мысль об Иване - все время. Последний (и самый старый по возрасту) из
нашего Братства[71] ушел, полный сил умственных. Тяжелые и хорошие
переживания нас связывали теснейшим образом - его и Машу[72], меня и Наташу.
Неожиданно для меня все тяжелое забыто и в корне <переосмыслено>. Иван здесь
играл пассивную роль - страдающего. Это явно указывает, что с точки зрения
истины - как она сейчас выработана человечеством - это тяжелое переживание
(грех) - второстепенно.
Иван должен был приехать к нам на днях. Фатум древних резко сказался в
жизни нашего Братства, характерным для которого были его интимность и
<...>[73] большой организованности. Попали в такой мировой катастрофический
период, который многое во всем происходящем объясняет.
Надо сохранить архив Ивана.