"Гораций Верне. История Наполеона " - читать интересную книгу автора

энциклопедистов, которым была проникнута. Дворяне, напыщенные
своими правами и преимуществами, - а таких дворян было много в
военной службе, - вовсе не разделяли этого восторга. Но дух одной
какой-нибудь касты не мог заставить изменить своему веку и своему
гению того, о ком Паоли так справедливо и так метко сказал: "Вот
человек, созданный по образу людей древних, человек из числа
мужей Плутарховых". И потому-то Наполеон не последовал примеру
большей части своих товарищей, которые отправились в чужие края
сетовать о переворотах своего отечества. Однако ж из этого еще не
следует приписывать одному мелочному расчету, не основанному ни
на какой нравственной политической цели, того пламенного
патриотизма, который обнаруживал Наполеон и в своих разговорах, и
в своих сочинениях еще до начала революции. Счастьем для Франции
было то, что в числе ее законодателей и воинов, увлекшихся
преобразованиями 1789 года, нашлись люди, жаждавшие славы,
приобретаемой великими заслугами, и люди, полные честолюбия,
добивавшиеся власти, которая облегчает гению исполнение его
предположений. Но первым ее счастьем было, бесспорно, то, что в
числе этих людей честолюбивых, без которых драма революции,
лишенная жизни и движения, представила бы одно бездушное и
холодное зрелище, подобное собранию квакеров или сборищу
янсенистов, нашелся воин-законодатель, способный домогаться и
достигнуть верховной власти.

Нет сомнения, что Наполеон, приняв с жаром сторону народа,
повиновался в этом случае и внутреннему убеждению, и предчувствию
своей судьбы. Но патриотизм не мешал ему питать в глубине души
своей инстинктивного отвращения к безначалию и смотреть с
прискорбием, с негодованием на народные неистовства,
ознаменовавшие последнее томление власти, которая со временем
должна была достаться ему. Так, 20 июня 1792 года, находясь на
береговой террасе в Тюильри и видя, что кто-то из черни дерзнул
оскорбить Людовика XVI, он смело воскликнул: "Зачем пускают сюда
эту сволочь? Попотчевать бы сначала человек сот пять-шесть
ядрами, остальные бы и теперь еще бежали без оглядки".

Наполеон, свидетель происшествий десятого августа, которые он
предвидел как неминуемое и близкое следствие событий двадцатого
июня, все еще оставался в рядах революционеров, но, по
предчувствию ли или по рассудку, уважая власть и порядок, оставил
столицу Франции и отправился в Корсику, где Паоли действовал
тогда в пользу Англии. Юноша-патриот, глубоко огорченный
поступками Паоли, решился низвергнуть этого идола своего детства,
принял начальство над национальной гвардией и стал отчаянно
действовать против старца, к которому доселе хранил такое
уважение, сочувствие и удивление.

Когда английская партия одержала верх и пожар Аяччо ознаменовал
ее торжество, тогда семейство Бонапарта, дом которого был также
предан пламени, удалилось во Францию и поселилось в Марселе.