"Жюль Верн. Драма в Лифляндии" - читать интересную книгу автора

изгнание?..
Было бы, однако, ошибкой предполагать, что внезапное и никем нежданное
вмешательство Владимира Янова совершенно оправдало в глазах всех Дмитрия
Николева. В таком городе, как Рига, столь проникнутом германским духом,
этого не могло случиться. В особенности высшие слои рижского общества не
могли примириться с тем, что этот учитель - выразитель чаяний славянского
населения - так просто отделался от тяготевшего над ним обвинения. Газеты
немецкой партии со свойственной им недобросовестностью продолжали всячески
внушать сомнение в невиновности Николева. Ведь убийца-то до сих пор не был
обнаружен. Жертва взывала к отмщению, и взывала главным образом злобными,
нетерпимыми голосами противников всего русского.
Выражая мнение многочисленных врагов учителя, не желавших упускать из
рук добычу, Франк Иохаузен говорил:
- Допустим, что причина поездки Дмитрия Николева теперь известна...
Пусть он ездил в Пернов для встречи с Владимиром Яновым!.. Пусть даже в
четыре часа утра он вышел из корчмы лишь для того, чтобы скорее добраться
до Пернова!.. Но ночь-то с тринадцатого на четырнадцатое он провел все же
в трактире "Сломанный крест", да или нет?.. Пох-то был убит ночью в этом
самом трактире, да или нет?.. Кто же может быть убийцей как не
путешественник, занимавший комнату, где обнаружено орудие взлома?.. А
разве не Дмитрий Николев этот самый путешественник?..
На такие вопросы можно было дать только утвердительный ответ. Но против
"да или нет" банкира можно было поставить следующие вопросы: "Разве не мог
совершить убийство какой-нибудь злоумышленник, явившийся с улицы, да или
нет?.. А не был ли убийцей корчмарь Кроф?.. Ведь он имел больше
возможностей убить Поха до или после ухода учителя? Не знал разве Кроф,
что в сумке банковского артельщика находится крупная сумма?"
На это следствие давало ответ, что при обыске не обнаружено никаких
улик против трактирщика, - ответ не вполне убедительный. С другой стороны,
судебные власти, не отказывались допустить, что это убийство могло быть
делом рук одного из разбойников, замеченных с некоторых пор в Северной
Лифляндии.
Таково было мнение полковника Рагенова, который на следующий день после
описанных событий беседовал по поводу этого дела с майором Вердером и, как
и следовало ожидать, не находил с ним общей точки зрения.
- Видите ли, майор, - говорил он, - мне кажется маловероятным, чтобы
Николев вылез ночью из окна своей комнаты и забрался через окно к Поху...
- Ну, а следы на подоконнике?.. - возразил майор.
- Следы?.. Нужно бы сначала удостовериться, что они недавнего
происхождения, а это вовсе не доказано... Трактир "Сломанный крест" стоит
совершенно уединенно у дороги... Весьма вероятно, что какой-нибудь бродяга
в ту или другую ночь пытался выломать ставень...
- Осмелюсь заметить, господин полковник, что убийца должен был знать о
наличии крупной поживы, а как раз Николеву это было известно...
- И другим тоже, - с живостью возразил полковник Рагенов. - Ведь Пох
весьма легкомысленно болтал об этом, держал свою сумку у всех на виду...
Разве на знали об этом и Кроф, и кондуктор Брокс, и ямщики, сменявшиеся на
каждой станции, не говоря уже о крестьянах и дровосеках, выпивавших в
большой комнате, когда Николев и банковский артельщик вошли в трактир?
Это, конечно, были веские доводы. Подозрения падали не на одного только