"Дмитрий Вересов, Федор Разумовский. Сердце льва (книга 1)" - читать интересную книгу автора

- Опаздываете, сэр! Получите п...здюлей! И тут же голос переменился,
сделался ласковым и волнующим.
- Э, да ты никак с цветами?.. Ой, лилии белые! Отпад. - Со скамейки
поднялась стройная блондинка и, порывисто обняв Тимофея за шею, нежно
поцеловала его табачными губами. - Мерси, котик, я почесана!
Здесь было все - и стебли белых рук, и вишни спелых губ, и высоко
зачесанная в польской стрижке грива белобрысых волос, политых мебельным
лаком напополам с одеколоном. Девушек было двое, вторая, попроще, этакая
девушка-рублевушка, сидела в обнимочку с веснушчатым амбалом и выпускала
дым колечками из толстогубого рта. На голове y ней царил изящный
беспорядок причесона "не одна я в поле кувыркалась", мощные бедра,
выглядывающие из-под мини-юбки казались необыкновенно мускулистыми и
лакомыми.
- Физкультпривет, кент...
Амбал товарищески поручкался с Тимофеем, блондиночка вторично горячо и
молча поцеловала его в губы, а девушка-рублевушка вручила два
эмалированных трехлитровых бидона:
- Раз опоздал, будешь искупать. Смотри не расплескай. Ну, двинули...
Двинули мимо строящегося кинотеатра, по теплому, нагревшемуся за день
асфальту. По пути выяснилось, что амбала зовут Папуля, девушку-рублевушку
Марихой, красавицу блондинку Надюхой, а Тимофей им известен под именем
Андрона. Ну и плевать, Андрон так Андрон. Хоть груздем назови, только -
поцелуй еще раз.
За разговорами пришли в маленький дворик, густо заросший малинником и
сиренью.
- Люди, тихо, - зашептала Мариха и, прислушавшись, стала осторожно
отпирать дверь времянки, - бабка, кажись, еще не спит...
Зашли в аккуратную, в полторы комнаты избушку. Занавесив оконце,
расположились у стола. В бидонах, что пер Тимофей, оказалось винище,
Мариха вытащила колбасу, сыр, ветчину, все какими-то кусочками, обрезками,
ошметками, неаппетитно, но много, горой. С ходу приняли на грудь,
закусили, повторили, обменялись ощущениями. Налили еще, добавили,
опрокинули, тяпнули, осушили, заглотили, хлебнули... Скоро Тимофею
показалось, что и Папулю, и Мариху, и особливо Надюху он знает много лет,
и, глуповато рассмеявшись, он предложил выпить за любовь и дружбу, всем,
всем до дна. А теперь еще, на брудершафт. Выпили, поцеловались, снова
выпили. Поцеловались опять, взасос, еще, еще. Хмельная голова Тимофея
истомно закружилась, фирменные, сидящие как перчатка брюки вдруг сделались
тесны.
Надюха тронула его за ширинку, хмыкнув, поднялась и мягко потянула за
собой в соседнюю комнатенку.
- Иди-ка сюда!
- Эй, Андрон! По самые волосатые! Папуля сально заржал, Мариха завистливо
хихикнула, скрипнули жалобно под ногами подгнившие половицы.
Комнатенка была крохотная - прямо от порога начиналась кровать.
- Каблуки, блин! - Надюха с грохотом отшвырнула туфли, сняла юбчонку,
блузку, трусы и, оставшись в загаре и в чем мама родила, призывно
посмотрела на Тимофея. - Ну?
Икнула и с улыбочкой уверенной в себе женщины томно вытянулась на спине -
ноги полураскинуты, руки под голову...