"Лев Вершинин. Homo Primus (За 5 минут до полуночи)" - читать интересную книгу автора

им Нобелевской премии прошло только три года, когда - в слякотном декабре
1960-го - автомобиль, в котором он мчался с друзьями в Париж, не удержавшись
на скользком шоссе, врезался в дерево на обочине. Оно, наверное, могло расти
чуть дальше, могло быть не таким мощным, но - судьба, судьба! - карта легла,
как легла. И - еще раз судьба! -в кармане погибшего писателя нашли билет на
поезд; он, оказывается, изменил решение в последнюю минуту. Среди
разметанных в грязи кювета обломков и обрывков, недавно еще бывших веселыми
и умными людьми, валялась и совсем не пострадавшая дорожная сумка Камю с
незавершенной рукописью нового романа.
Позже Катрин, любимая дочь Альбера, по черновикам отца подготовила труд
к печати, но в самый последний момент отказалась передавать книгу издателю:
семейный совет решил, что время еще не пришло. Так что роман "Первый
человек" вышел в свет только через тридцать четыре года - и стал откровением
даже для законченных эстетов и снобов. Публика была буквально ошеломлена. По
мнению литературоведов, такого успеха Камю, вообще-то избалованный
читательским вниманием, при жизни не знал. Хотя это и трудно себе
представить. Ведь каждое его произведение встречалось на ура и модными
салонами, и читающей улицей, обожавшей своего любимца (способного
провинциала стольный Париж заметил и отличил еще до войны, когда мальчишке
было чуть больше двадцати). Поразительный факт: в 1947-м Франция выдвинула
молодого корифея на Нобелевскую премию и повторяла эту процедуру из года в
год, упорно и настойчиво, до тех самых пор, пока, наконец, он ее не получил,
оказавшись самым молодым после Киплинга лауреатом. Причем (не забудем!) в те
времена самая престижная премия в мире вручалась творцам, которые
действительно ее заслужили, а не кому попало из соображений пресловутой
политической корректности.
Но недолгая и удачливая жизнь Камю была далеко не безоблачна, хотя об
этом знали немногие и, во всяком случае, даже не догадывались те, кто -
порой восторженно, а нередко и ревниво - наблюдал со стороны за вереницей
успехов баловня судьбы. В дни, когда Париж носил лауреата на руках, Альбер
нашел время написать удивительно теплое письмо своему любимому лицейскому
учителю, месье Жермену, завершив его странным на первый взгляд вопросом:
"Теперь, мэтр, я имею право спросить у Вас - кто же такой Камю?".
Старик откликнулся тотчас.
"Я не знаю, - писал он, - как выразить радость, которую ты мне доставил
своим милым, трогательным вниманием, и какими словами тебя благодарить. Если
бы я мог, я бы крепко обнял этого мальчика, который давно вырос, но всегда
останется для меня "моим маленьким Камю". Кто такой Камю? По-моему, тем, кто
пытается разгадать твою личность, это не вполне удается. В тебе всегда была
инстинктивная сдержанность, не позволявшая полностью раскрыть себя, свои
чувства. При этом ты человек простой и прямой. И к тому же добрый! Твое лицо
всегда выражало жизнерадостность. Присматриваясь к тебе, я никогда не
подозревал о подлинном положении твоей семьи... У тебя всегда было все, что
нужно. И ты, и твой брат всегда были хорошо одеты. Думаю, это самая высокая
похвала твоей матери".

Стоящий между
Мудрый педагог нашел те самые слова, которые подсознательно хотел
услышать его бывший любимый ученик. Именно мать была предметом любви
Альбера, его гордости и его тайных комплексов. Ведь она была неграмотной, и