"Анатолий Вержбицкий. Творчество Рембрандта " - читать интересную книгу автора

проникновение в темноту разливаются по лицу и как бы его сглаживают. Поэтому
лицо в живописном портрете выделяется еще сильнее, чем в офорте.
Первые живописные автопортреты Рембрандта исполнены эскизно, они
кажутся не вполне законченными, в чем-то приблизительными. Облик юного
Рембрандта дается без особых прикрас: шапка непослушных светло-рыжих волос
опускается на низкий лоб, широкий нос чуть раздвоен на конце, нижняя часть
лица сильно развита. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрят на нас
вдумчиво и печально. Лицо, ярко освещенное падающим слева светом, выступает
на нейтральном, то есть одноцветном и равноосвещенном фоне, где отсутствуют
изображения каких-либо предметов.
Темно-серая, почти черная одежда с белым отворотом немного смятого
воротника, выпущенного на блестящую стальную ленту, облегающую плечи, удачно
аккомпанирует лицу. Средняя горизонталь картины, то есть воображаемая линия,
делящая картину пополам, проходит не на уровне глаз, но под гордо замкнутым
ртом, и потому голова кажется приподнятой, а взгляд - направленным немного
сверху вниз. Сохраняя сходство, Рембрандт стремится подчеркнуть вертикальные
членения лица, придать своему облику известную утонченность, даже
аристократизм.
Сын мельника, избравший малодоходную профессию живописца, судит о себе
самом чрезвычайно высоко - перед нами отважный юный рыцарь. За его внешней
сдержанностью кроется редкая сила воли и ума, целеустремленность и
сосредоточенность. Лицо юного Рембрандта с поэтической прядью на лбу полно
движения и жизни и дышит волей и разумом. Таков гаагский "Автопортрет"
1629-го года (высота тридцать восемь, ширина двадцать девять сантиметров).
Популярность молодого Рембрандта растет, и уже в начале тридцатых годов
сограждане начинают заказывать ему свои портреты.
Учителя Рембрандта были старательными мастерами и честными педагогами,
но они вряд ли понимали, с кем имели дело. Уже в те годы, когда он писал
упомянутые картины, он пользовался большой известностью. Об этом
свидетельствуют две самые ранние характеристики Рембрандта, дошедшие до нас.
Одна из них принадлежит Бухеллю, юристу, который собирал заметки для своей
книги, так и не опубликованной при жизни: "Сын лейденского мельника, высоко,
хотя и преждевременно оцененный". Два момента хотелось бы подчеркнуть в этой
оценке, во-первых, акцент на происхождении Рембрандта из социальных низов и,
во-вторых, двойственный взгляд на его искусство, этот оттенок буржуазного
"но" и "хотя", который будет преследовать Рембрандта всю жизнь.
Свидетельство более позднее отмечает у Рембрандта черту, имеющую, может
быть, ключевое значение. Он был предан своему искусству всем своим
существом, отдавал себя ему, как священнодействию, так что, по свидетельству
современника, итальянского хрониста и теоретика искусства Филиппо
Бальдинуччи, "Рембрандт, занятый работой, не согласился бы принять самого
первого монарха в мире, и тому пришлось бы уйти".
Как и для его крупнейших предшественников и старших современников -
братьев Ван Эйк, пятнадцатый век, Питера Брейгеля старшего, шестнадцатый
век, Франса Хальса, Якоба ван Рейсдаля и Вермеера из Делфта, первая половина
семнадцатого века - живопись для Рембрандта была средством проникновения в
сущность вещей, средством познания и овладения. Преображенный под его
кистью, видимый мир сияет для нас неизмеримо ярче, глубже, полнее и
гармоничнее, чем когда мы смотрим на него в реальной действительности. Что
же могли значить для этого гения почести, слава, внимание или невнимание