"Сергей Веселов. Пятый уровень " - читать интересную книгу автора

Потом мама сказала: "Ты долго будешь копаться?"
Потом папа сказал, чтобы мама не суетилась.
Потом коротко лязгнул дверной замок.
Тим натянул одеяло до самых ушей, мысленно прикидывая, как здорово было
бы подремать еще часок-другой. Но в восемь часов на градуснике за рамой
будет уже под тридцать, а просыпаться в жару под ватным одеялом -
удовольствие так себе.
В общем, разлеживаться было некогда.

***

Если бы дело происходило зимой, наверное, было бы легче. Тим был
уверен, что зимой шпионам вообще живется припеваючи: каждый след хорошо
виден на снегу, а зимняя одежда чаще всего имеет траурный цвет, резко
выделяющийся на белом фоне; к тому же деревья и кустарники стоят голые,
любой объект просматривается за километр.
Осенью, когда дождь и слякоть, - тоже неплохо. Тим и сам толком не
знал - почему. Наверное, погода как-то вдохновляет.
Но на дворе стоял июль. Жаркий, пыльный, удушливый июль. С самого
раннего утра воздух был серо-коричневым, словно над горизонтом опустили
грязную тюлевую гардину. Тимин папа называл такую погоду "тушеной".
- Для поджаристой корочки нужна не только высокая температура, но и
сухой воздух, - говорил он. - А у нас в Москве для этого слишком влажно. Как
в гусятнице.
Самая что ни на есть нешпионская погода.
Летом мальчишки-семиклассники, подрабатывающие на мойке машин, редко
выбирались на работу раньше десяти утра. Они понимали, что каникулы дано
почувствовать лишь тому, кто спит до упора и никуда не спешит. Однако
сегодня разлеживаться и в самом деле было недосуг.
Тим встал и прямиком направился в пропахшую хлоркой ванную. Потом без
всякого выражения сжевал два остывших бутера, попутно натянул на себя
любимую коричневую футболку - такую же выцветшую, истончившуюся, бывалую,
как у Роберта Планта на плакате, висящем в спальне. Осторожно, чтобы
джинсовая ткань не шумела, Тим влез в голубые "ливайсы" (конечно же,
подделка, на Белорусском вокзале таких пруд пруди).
Тим слушал.
Внимательно слушал.
Серега Светлов жил этажом выше. Звук его открываемой двери Тим мог бы
узнать из тысячи других звуков: он помнил его так же хорошо, как и номер
Серегиной квартиры - "56", выбитый на потрескавшемся черном дерматине.
Когда-то он, услышав знакомый тягучий скрип, хватал школьную сумку и
выбегал на площадку, чтобы вместе с Серегой дотопать до школы. Тим
реагировал на этот звук даже тогда, когда смотрел "Погонщиков динозавров" и
не собирался никуда бежать; даже тогда, когда родители принимались громко
выяснять, кто из них в доме главный, а на кухне вовсю гремело радио, и в
гостиной разрывался на части телевизор, вдобавок ко всему в уборной
конвульсивно всхлипывал протекающий унитаз.
Но это было давно. Теперь Тим слушал... как бы это сказать?
По-воровски. Или по-шпионски. И он боялся прослушать.
Тим взял стопку комиксов и уселся на свою кровать, ногой толкнув дверь