"А.Веста. Звезда волхвов ("Сокровища Сергея Алексеева" #3) " - читать интересную книгу автора

никогда не насыщала до конца. "Еще! Еще!!!" - кричала внутри Квита хищная
птица. Должно быть, именно этот пернатый экзекутор на заре человечества
клевал печень прикованного Прометея. Но средствами грубого физического
давления, которыми нередко злоупотребляли его коллеги, Квит брезгливо
гнушался. Он имел собственный арсенал утонченных пыток и провокаций, надо
было лишь подобрать подходящий калибр и точно рассчитать "карту боли", а в
этом он был опытен, как бывалый инквизитор с "Молотом ведьм" под мышкой.
"Молот ведьм", средневековый путеводитель по пыткам, действительно
лежал на ночном столике Квита; он обожал исторические трактаты и хроники за
их откровенную жестокость. В часы редкого досуга он медленно, по нескольку
раз перечитывал описания разнообразных казней и экзекуций, восхищаясь и
ужасаясь.
Ожидание затягивалось. Чкаловские "дорожники" сообщили, что колонна еще
в двух часах езды, и Квит решил перевести дух. Уединившись в "комнате отдыха
дорожных инспекторов" с замызганным топчаном и фанерной тумбочкой, Квит
удобно устроился на лежанке и, не выпуская из пальцев сигарету, раскрыл
книгу о Степане Разине. Воистину, в казнях тех времен было что-то от
праздника...
"...В табачном облаке проступил силуэт в алой рубахе. Узкий прокуренный
"пенал" наполнился шумом и гулом давно умолкшего моря людского.
Тоскливо ноет било, созывая московский люд.
- Пади! Пади!!! - В узких улочках, запруженных посадскими, прокладывают
путь возничие. Глухо ропщет толпа вокруг Лобного места, на Рву истошно вопит
кликуша, а палач в алой шелковой рубахе (какая яркая, зовущая роль!),
поигрывая плечами, показывает, как остро заточено широкое сияющее лезвие.
- Везут!!!
Толпа шатнулась и понесла, первые ряды упали, в сумятице свистнули
бичи, и все мгновенно стихло. Белый костлявый одр в струпьях и репьях тащит
разбитую крестьянскую телегу, в ней везут мятежного атамана и его брата
Фрола. Их руки связаны за спинами, а наголо обритые головы и белые смертные
рубахи осыпаны гнилой соломой. Степан разбит пытками, но внешне спокоен,
словно он только зритель собственных злоключений. Младший Фрол смертно
бледен. Он робеет людей и палача, прячет изувеченную голову в плечи.
Пленников развязывают. Стрелецкий начальник вручает Степану и Фролу горящие
свечи. Свеча в руках атамана шипит и резко гаснет. Посадские роняют шапки,
шепотом причитают бабы, жалея разбойников. С потайного балкончика храма
Покрова за казнью наблюдает царь Алексей Тишайший и истово крестится:
"Мало татей сих предавали анафеме в первый день Великого поста, мало их
проклинали в указах думные дьяки. Не остыла в народе тяга к волгарю, слишком
отзывчиво на всякую боль и тугу русское сердце, издавна жалеет оно мучимых и
обреченных, и в последнюю минуту дарит своим прощением, будь он хоть сам
дьявол!"
С помоста зычно орут царский указ, с куполов срывается воронья туча и с
граем исчезает за туманной Москвой-рекой. Не моргнув глазом, Разин слушает
приговор, опускает выскобленную голову, с надрезом от "водяной пытки", и
кланяется "четырем ветрам". Потом на все четыре стороны кладет земные
поклоны замершей толпе, просит прощения и, задумчивый, совершенно спокойный,
отдается в руки подручных палача. Степана зажимают между двух широких досок.
Во всеобщем безмолвии палач отсекает его правую руку выше кисти, потом левую
ногу ниже колена. Степан не издает ни звука. Из отворенных жил на сосновый