"А.Веста. Звезда волхвов ("Сокровища Сергея Алексеева" #3) " - читать интересную книгу автора

Егор задумчиво покачал колыбель.
- Не качай... пустую, - с мягким укором попросила Алена.
- Егорушка, а тебя тут разыскивали... Из киногруппы, - наливая молоко в
гжельскую кружку, вспомнила Алена.
- Я пока не при делах. - Егор отер млечный след на губах. - А зачем
искали, случилось что?
- Девушка у них пропала. С вечера была, а утром исчезла. Может быть,
Анчарка след возьмет: еще не разучился...
- Киношники, говоришь...
Уже с месяц в окрестностях Сосенец снимали исторический фильм о грозных
временах, когда монастырь попеременно выдерживал то осаду поляков, то штурм
стрелецкого войска, то набег ушкуйников. Великое и смешное крутилось
пестрыми карусельными лошадками. Уздечка исторической правды не выдержала
понуканий, и лошадки скакали вразнобой, кому куда вздумается. Мирный
ландшафт оживляли всадники в кафтанах с саблями и фузеями, в окрестных рощах
бродили колоритные пейзаны в лаптях и косоворотках, встречались и мрачные
разбойники, а пригожий молодой царевич в бармах Мономаха не раз пугал
купающихся девок.
- Когда пропала?
- Этой ночью... Еще в монастыре за полночь звонили...
- Двадцать второго июня - ночь памяти. Ладно, отосплюсь немного и махну
к киношникам. - Он погладил ее руку в крупных веснушках.

Глава 4

Слово и дело


Была в нем злоба и свобода,

Был клюв его, как пламя, ал...

Н. Гумилев


Трейлеры ползли по пыльному шоссе с зажженными фарами. Кортеж из пяти
машин неспешно двигался к столице.
Засада была устроена на полпути от Чкаловска в Москву. Через
милицейский пикет, усиленный спецотрядом, и комар не проскочит, а тем более
пять груженых кузовов.
Квит курил сигарету за сигаретой, чувствуя, как подрагивают и
поджимаются пальцы на ногах, точь-в-точь, как у ловчего сокола, готового
когтями вцепиться в добычу.
"Монтигомо Ястребиный Коготь" - так за глаза звали Квита сослуживцы, и
это прозвище было им вполне заслужено. Добычу свою он вел красиво и брал
чувственно. "Цель ничто, движение все", - повторял он вслед за каким-то
жестоким философом, возможно Ницше. Его час наступал тогда, когда
раздавленный "клиент" барахтался под давлением неопровержимых доказательств
и сквозь скрежет зубовный признавал свою вину. Короткая власть над
задержанными пьянила и оглушала Бориса, но как всякая истинная страсть