"Йозеф фон Вестфален. Копия любви, или Аннулированное подозрение" - читать интересную книгу автора

заострил я.
Нине, Нене, Нане, Нуне и Ноне я писал немного, в отличие от Верены,
Мерседес, Лолиты, Дженни, Сабины, Паулы, Марии, Эрики, Юлии, Барбары,
Сюзанны, Валешки, Роберты. За составлением списка с указанием имен и
адресов для детектива, я совершенно запутался, потому что все эти женщины
были героинями моих романов, большинство их них под другими именами, но
некоторые под своими собственными, если они мне особенно подходили. Место
жительства и фамилии я изменил, но уже отчасти забыл, какие именно. Так,
Сюзанна по моим представлениям давно жила в Гейдельберге, хотя в
действительности я послал ей добрую сотню писем в Нюрнберг, ответы тоже
приходили оттуда, - и именно там провел ночь, которую в одной из своих
книг по причинам дискретности и драматургии перенес в Страсбург. Валешка,
которая, как Эрика, разочаровала и втоптала меня в грязь, с сердцем не
больше фаланги моего большого пальца, по-моему, бесчинствовала где-то в
Париже, а не по своему настоящему местожительству. Дожно быть, у нее
находились сотни моих писем, потому что одно время я писал по многу часов
в день. Тем самым я не только хотел покорить ее серде, но и вдохновить ее
на писание, что для капризной студентки, оказалось, конечно, трудным
делом. Если бы она отвечала хоть на одно письмо из трех, нам обоим было бы
хорошо, и у нас состоялся бы сверхсовременный роман в письмах. Но она была
еще ленивей и трусливей и фальшивей, чем Эрика, которая по крайней мере
реагировала фразой: "Отвяжись от меня!" - когда моя почта становилась
слишком обширной. Валешка же взяла неверный тон. "Твои письма - моя
единственая надежда". Только и всего.
Замаскированный под гарвардского профессора детектив потребовал от меня
15 тысяч марок предварительной оплаты. Чего только не сделаешь, чтобы
подтвердить свою невиновность и устранить подозрения в том, что ты
копируешь самого себя. Добыча его оказалась богатой. Эрика уже продала 400
писем в один литархив. Это меня больше позабавило, чем рассердило. Оптом
они обошлись чиновникам от современной литературы в 3 тысячи марок. Одна
молодая германистка, нашедшая работу в литархиве, долго ломалась, прежде
чем позволила гарвардскому профессору взглянуть на мои письма, однако
копий с них делать не разрешила, поэтому ему пришлось как Джеймсу Мэйсону,
секретному агенту по кличке Чичеро во времена второй мировой, тайком
снимать мои мольбы и проклятия на микрофильм.
Валешка не открыла профессору дверь, как мне во времена бесславного
завершения нашей интриги. Тогда он забрался к ней ночью. Она спала,
засунув в уши ватные тампоны, пропитанные воском, и ничего не услышала.
Мои письма были раскиданы по всем комнатам. Многие оставались невскрытыми.
Загадочная женщина. Мне урок. Если достаточно глаз и фраз, то я и вправду
вечно попадаю впросак. Роберта, Сюзанна, Барбара, Юлия, Кристина вернули
несколько писем. Сюзанна была единственной, сказавшая: "О господи!" - на
сообщение о моем плохом самочувствии.
Я оплатил детективу командировочные в размере восьми с половиной тысяч
и издержки за копии, тысячу двести. За это я получил 16 толстущих папок,
минуты три полистал их и быстро, но сильно сконфузился тому, как пылко я
любил всех этих недостойных женщин и открыто на тысячу ладов говорил им об
этом.
Мои письма к Валешке детектив забрал тогда для копирования и никак не
успевал вернуть их обратно в ее квартиру. "Я не хочу делать Вам больно, -