"Феликс Ветров. Старая проза (1969-1991 гг.) " - читать интересную книгу автора

лайнера. Самолетик раскачивался на волнах воздуха.
Гузик спал. Она лежала и смотрела на него.
Что ни говори, она вчера выступила лихо.
Но... где-то в глубине души была уверенность, что именно вот так все и
будет с этим человеком. Он был - настоящий. Настоящий во всем. И она уже это
знала.
И Наташа лежала, следя глазами за чуть заметными виражами маленького
самолета, а угол дома за окном все розовел.
Потом, утром, они пили кофе, ели со сковороды шипящую яичницу, он все
говорил что-то о своих ребятах, а Наташа думала о том, что ей не хочется
уходить из этого чистого, без намека на холостяцкое запустение, дома.
Много дней прошло, прежде чем она вновь переступила его порог. Он
прилетал, улетал, она отправлялась в командировки и возвращалась, виделись
мельком, но вот - встретились. И были первые поцелуи, смех, поездки за
город, солнце, зеленый дым распускающихся лесов, его сильные руки, и она на
его руках, его лицо мулата, запрокинутое в вышину, сощуренный глаз, следящий
за белой нитью среди облаков, а потом - дни ожиданий, мучительная
неизвестность, холодный пот тревоги за него и снова встречи, снова поцелуи,
невероятно огромные и короткие ночи... А слов любви - никогда.
Они подходят ночью к Москве. Курс 270. Трудный полет. В Уральской зоне,
у Свердловска, на проходе Кольцово, долго прикидывали, как обходить грозовой
фронт над Волгой. Пока решали, советовались с Центральной диспетчерской
Москвы да наматывали круги, выжгли на ветер золотые тонны горючего, и теперь
вот надо умудриться выйти на контрольную прямую сразу, без круга в зоне.
Решили обходить с юга. Значит, садиться придется на "последнем ведре".
Трудный полет. Сильно болтало над Байкалом. Теперь гроза эта, будь она
неладна. Ничего не попишешь - июль.
Прохоров не отрывается от зеленоватого круга локатора. Весь экран
переливается в бьющих, пульсирующих "местниках" - грозовых помехах. Надо
искать коридор, держать связь с лидером на эшелоне, фиксировать контрольные
точки...
Ночь за бортом. Спят пассажиры. Помотало, конечно, солидно. Ничего не
скажешь. Девчонки с ног валятся. Досталось.
Через час посадка. Гузик почти весь участок маршрута от Урала шел без
автопилота. Не та обстановка. Каждые полчаса менялись с Прохоровым.
Нагрузочка будь здоров, не кашляй. Вот и сейчас пилотирует "второй". Лешка
отдыхает. Ему сажать машину. Федя Прохоров - пилот-экстра. Придет день - а
он скоро придет, - и станет Прохоров сам КВС - командиром воздушного судна,
переберется на другой корабль. И будут они просто знакомые. И вместо Федора
усядется в правое кресло кто-то другой. Лучше и не думать об этом...
Вот он, грозовой фронт. Далеко справа, впереди, у черной, неразличимой
границы земли и неба, полыхают розово-голубые отблески, бурлят огнем
облака - лучше не попадаться в такую кашу, шансов остаться мизер.
Наталья переживает, конечно. Тихая паника. Не позвонил. И как он мог
забыть! А из порта звонить - гиблое дело. Не дозвониться до ее редакции, Мог
телеграмму дать. Не дал. Суеверие не суеверие, а никогда не шлет он приветов
с полдороги. Никому. И потом, Наталья - свой парень. Разговоров не будет. По
этой части повезло ему с ней. И вообще повезло. Смотрит так, что неловко
делается. А смотрели на него - мамочка моя! С Натальей совсем не тот
коленкор выходит. Не тот случай. Но будто ворует он помаленьку у нее