"Павел Вежинов. Однажды осенним днем на шоссе" - читать интересную книгу автора - Необходимо все-таки ему внушить... Без операции я не
гарантирую, что он выживет. - Да, понятно, - сказал я. Доктор наконец оторвался от снимков и поднял на меня странные глаза оливкового цвета. - Я рассчитываю только на вас, на ваше влияние. Его душевные силы на исходе... У меня заболела голова - от волнения и больничных запахов. Когда я вышел на улицу, над горами действительно висели черные грозовые тучи, но в ту минуту я не обратил на них внимания. Неистовые маленькие смерчи крутились по асфальту двора и разбивались о мою машину. Едва я тронулся, как по стеклу застучали первые капли дождя, крупные, стремительные, словно пули. Лишь тут у меня мелькнула мысль, что шины уже очень изношены. Но я не особенно встревожился - после такого трудного дня я чувствовал себя опустошенным. Дал задний ход, выбрался на дорогу и неспешно поехал в гору. Буря застала меня уже на первых километрах. Это была одна из запоздавших сентябрьских бурь, разразившаяся с достойным грохотом и треском. Смотровое стекло заливали такие потоки воды, что пришлось остановиться. Я осторожно отвел машину на обочину и выключил мотор. Дождь лил с прежней силой, громовые разряды следовали непрерывно, один за другим. В Искырском ущелье я попал однажды в такую же грозу, и мне это даже понравилось. Все же на этот раз я хорошо сделал, что потоки воды, в которой время от времени отражались мертвенные отблески молний. Рядом, почти сразу же за асфальтом, ничем от него не отделенная, тянулась дышащая испарениями пропасть. Со своего места я не видел, насколько она глубока, но можно было не сомневаться, что моя машина на ее дне выглядела бы детской игрушкой. Я приоткрыл боковое стекло и пересел подальше от руля, чтобы брызги не летели в лицо. Потом закурил сигарету и откинулся на сиденье. Чувствовал я себя скверно, мысль о смерти не оставляла меня. Мой друг примирился с ней, и это было самое страшное. Хотя трудно было допустить, что можно примириться с мыслью о смерти - по крайней мере мне это было непонятно. От моего костюма все еще исходил больничный запах. действуя мне на нервы. А что будет. если я вдруг двинусь прямо, к самой пропасти? Каждый назвал бы это безумством. Но в таком случае разве не безумство все, что мы совершаем в своей жизни? Вот о чем, может быть, размышляет мой друг. По спине у меня пробежала легкая дрожь, и я торопливо поднял стекло. Гроза как будто стала утихать. Дождь, мутный, серый, еще шел, но уже ослаб, его сносило ветром. Я снова включил мотор. Видимо, где-то далеко на западе в плотном слое облаков приоткрылось оконце, потому что на асфальте появились розовые блики. Я снова двинулся по горной дороге, постепенно прибавляя скорость. Я совсем позабыл про свои изношенные шины, колеса с |
|
|