"Павел Вежинов. Белый ящер" - читать интересную книгу автора

на свет, Алекси понял, насколько это верно. Но тогда он только
пробормотал:
- Завтра я отведу тебя к врачу!
- Нет! Нет! - воскликнула Корнелия с энергией, на какую только была
способна ее меланхолическая натура.
- К женщине-врачу, милая.
- Какой смысл, Алекси? Рано или поздно это все равно выяснится.
Но прошло три месяца, а ничего не выяснилось. Видно, Корнелия ошиблась.
Однако спустя еще три месяца она снова сказала:
- На этот раз, Алекси, я кажется, и вправду забеременела.
Да, на этот раз она не ошиблась. Как, вероятно, не ошибалась и раньше.
Через несколько месяцев беременность стала вполне заметной. Ребенок в ней
все рос и рос, становился крупнее и крупнее. Теперь Корнелия напоминала не
лиру, а контрабас, настолько увеличился ее объем. Прошло еще несколько
месяцев, она уже еле передвигала ноги. И так стыдилась своего вида, что
вообще перестала выходить из дому. Алекси всерьез встревожился, но
поделать ничего не мог. Корнелия целыми днями лежала, все более унылая,
апатичная, с обреченным выражением лица, словно и не надеялась, что живот
когда-нибудь перестанет расти.
Прошло еще несколько месяцев. Корнелия уже с трудом вставала с постели.
Она лежала, укрывшись легким бумазейным одеялом, живот возвышался над ней,
как холм, вернее, как гора, настолько он был крут и объемист. Но
по-прежнему категорически отказывалась показаться врачу. Алекси не
понимал, что, в сущности, она права - чем тут может помочь врач? Разве
только скажет, что у них должен родиться бегемотик.
Так никто и никогда не узнал, сколько продолжалась эта беременность -
то ли десять месяцев, то ли больше года. Наконец Алекси пригласил
известного профессора. Тот долго осматривал и ощупывал живот Корнелии, и
лицо его становилось все более недоуменным и озабоченным. Корнелию осмотр
довел чуть не до обморока - даже губы побелели. Профессор мрачно прошелся
по комнате, окинул Алекси презрительным взглядом.
- Ребенок один... И находится в абсолютно нормальном положении.
- Тогда что вас тревожит? - осторожно спросил Алекси.
- Как что? Его размеры, вес. Культурные люди и такое невежество. Тем
более вы - научный работник. Дали ребенку раскормиться в матери, как
поросенку. Нужны были прогулки, труд, движение, теперь это каждая
крестьянка знает.
Алекси виновато молчал. Уходя, профессор озабоченно сказал:
- Боюсь, так просто ей не разродиться. Этакий младенец может вспороть
мать словно топором.
Прошло еще два месяца. Два ужасных трагических месяца - во всяком
случае, такими они были для Алекси. Врачи встревожились не на шутку,
каждую неделю собирали консилиумы, терялись в догадках. Все сроки давно
прошли, а ребенок был жив и вполне жизнеспособен. Похоже, он неплохо
чувствовал себя в материнском чреве, где можно было спокойно и без помех
жить на чужой счет, - во всяком случае, никакого желания появиться на
белый свет он не выказывал. Корнелия совсем ослабла, только взгляд у нее
стал другим - в нем уже не было ни уныния, ни отчаяния, наоборот,
появилась какая-то неожиданная лучезарность, словно она собиралась
подарить миру не ребенка, а по крайней мере мессию. Но как это сделать,