"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автора

Вереница странных и необъяснимых фактов, которые никоим образом нельзя
связать воедино. Связующая нить все время ускользала от меня, и ничто не
подсказывало, где ее искать.
Я стал перебирать другие документы и бумаги. В карманной записной
книжке - одни имена и телефоны, но они мне ничего не говорили. Много времени
ушло на фотографии. Два больших белых конверта были набиты снимками. При их
виде у меня появилось странное и приятное чувство, что стоит только
углубиться в них, память тут же полностью вернется ко мне. Но ничего
подобного не произошло. Действительно, в отдельные минуты я как будто к
чему-то прикасался, казалось, что вот-вот передо мной забрезжит свет... Но я
снова погружался в темноту, которой до сих пор не ощущал и понятия не имел,
как она непроглядна. Так было, например, над фотографией у Кельнского
собора, сделанной поляроидом. Тот, кто снимал, постарался захватить в кадр
часть собора, и ему удалось поймать только арку входа - весьма
несимметричную, как мне показалось, будто ее строили разные мастера и в
разное время. Но я сразу понял, что это именно Кельнский собор, а не
Реймсский или Миланский. А те двое, что стояли рядом со мной и смотрели в
объектив, кажется, были готовы заговорить. И я оторвал взгляд от снимка,
испуганный и подавленный.
У меня оказалось немало заграничных фотографий, сделанных, наверное, во
время служебных командировок. Рим, Лондон, Париж - их я узнал безошибочно.
Бретань, Сан-Тропе сумел угадать. Но иные снимки весьма озадачили меня.
Восточные базары; стремительные водопады; тропическая растительность... И ни
проблеска памяти, ни намека на ощущение, что я побывал в этих местах. Я бы
вообще не поверил, что когда-то видел все это своими глазами, не будь на
фотографиях моей высокой, мрачноватой фигуры и моего лица, словно
обреченного богом не знать того, что называется человеческой улыбкой.
Может быть, поэтому такое сильное впечатление произвела на меня
единственная фотография, на которой я смеялся. Мы были сфотографированы
вместе с Лидией почти в обнимку, такие счастливые, будто нам принадлежал
весь мир. Господи, неужели это было на самом деле? Куда улетела эта радость,
ни следа которой я сейчас не чувствовал? И как раз в эту минуту в кабинет
без стука вошла Лидия.
- Что с тобой? - вздрогнула она.
- Ничего, дорогая, я просто перебирал фотографии. Какие-то мгновения
она всматривалась в мое лицо; вот они, искорки страха, который мне уже
знаком; быстро успокоилась, наверное, поверила мне.
- Хочешь перекусить?
- А что у нас есть?
- Много кой-чего. Есть сосиски, есть печенье, есть дыня.
- Хорошо, давай печенье, - обрадовался я. - чай?
- Есть и отличный чай, разных сортов. Целая коллекция. Но ты пьешь чай
только по утрам.
- Ничего, можешь принести чаю.
Она повернулась к двери, но я позвал ее.
- Иди сюда, посмотри на эту фотографию. Лидия подошла, оперлась левой
рукой на мое плечо и нагнулась к столу. Ее легкие волосы коснулись моей
щеки.
- Когда сделана эта фотография?
- Не помню точно. Но не меньше пятнадцати лет назад.