"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автора

у реки; правда, у меня нет удочки, но я спокойно могу ловить раков -
мальчишкой я был настоящим специалистом по ловле раков; это была одна из
моих немногих нормальных человеческих страстей, как выразилась Марта.
Оказалось, что до омутов не так уж близко, километров пять - шесть; для
мальчишки это было, наверное, целым путешествием. Дорога к реке шла уже по
равнине. По обеим сторонам шоссе стояли массивы пшеницы какого-то
невиданного ржаво-красного цвета. До сих пор не знаю, кто выдумал этот
потрясающий сорт, которого и птицы боятся: даже ворон не было видно над
полями. Скоро мы подъехали к развилке. Марта на своем "москвиче" свернула на
проселок, я - за ней. Она ехала так осторожно, будто держала, на коленях
корзину яиц; я понимал, что она жалеет мою машину, не свою. Мы остановились,
немного не доезжая реки. По-видимому, несколько лет назад здесь вырубили
лесок, и теперь на вырубке робко тянулась вверх молодая поросль. Марта не
посмела давить ее колесами. Мы оба сошли и направились к реке.
Место, действительно, оказалось очень хорошим. Надо сказать, что по сей
день "хорошее" для меня совсем не значит "красивое". Хорошо то, что созвучно
моему внутреннему миру. А вообще - речка как речка. По эту сторону ее берег
был ровный и желтоватый от лесса. На неглубоком дне лежали камни, такие
белые, гладкие и чистые, будто их разложила человеческая рука. Зато
противоположный берег был довольно крутой, вербы и ольха свисали к самой
воде. Их обнаженные белые корни выступали на подмытой крутизне и походили на
человеческие пальцы, крепко вцепившиеся в почву. Хорошо было заметно, докуда
поднимается высокая вода - там желтела полоска пены.
- Вон там омуты! - показала Марта. - Под самыми корнями, в глине.
Не знаю, как действует на вас это слово: омуты. Но мне оно внушало
сильное чувство таинственности и неизвестности, небывалой и незнакомой
жизни.
- Ты хочешь сказать, под водой?
- Ну да! Конечно, надо набраться храбрости, чтобы сунуть туда руку. Но
тебе храбрости всегда было не занимать. В последний раз ты притащил оттуда
целое ведро раков. И все крупных, как мамины тапочки.
Вскоре Марта уехала - она и без того опоздала. Я сел на лессовый берег,
мягкий, как подушка, и нерешительно посмотрел на реку. Время подходило к
десяти, на мелководье кипела жизнь. И воздух уже согрелся, рои насекомых
заплясали над омутами. Но именно там вода казалась очень темной, а это
означало, что там глубоко. Господи, да умею ли я плавать? Придется
проверить - другого выхода нет.
Я разделся и осторожно вошел в воду. Первое ощущение было столь острым
и неприятным, что я чуть не сбежал на берег. Это случалось со мной не
впервые; казалось, я утратил всякую терпимость к резким и сильным ощущениям.
Особенно к неприятным. Что это было, повышения чувствительность? Вряд ли.
Скорее, некое состояние, цельность и устойчивость которого мне не хотелось
нарушать... Здесь нам придется ненадолго отвлечься. Что может сделать
человек, оказавшийся в моем положении? Возможны три решения: вернуться
назад; подождать, пока тело привыкнет к воде; преодолеть неприятное чувство
и броситься в реку. Прошу меня простить, но это не мелочи, которыми я из
суетности надоедаю вам. А исключительно важная для человека проблема, по
которой наука наделала бесчисленное множество ошибок. Как же поступил?
Просто бросился в воду, не имея никакой цели, или серьезной мотивировки, как
любят выражаться ученые; мне не хотелось купаться и мне не хотелось ловить