"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автора

- Я теперь другой, Вера, не такой, какого ты знал. Она помолчала, потом
со вздохом заметила:
- Я в это не верю... Человек может потерять па мять... но не может
потерять свою душу...
"А вдруг это правда? - мгновенно подумал я. Нет, не может быть. Или
люди ошибаются, говоря обо мне. Или сам я совсем другой. Но не могут же все
сразу ошибаться, да еще столь одинаковым образом".
- Хорошо, не будем больше говорить об этом. Скажи мне, по крайней мере,
что стало с этим Кынчо?
- Он погиб в перестрелке... Дней за двадцать до Девятого сентября.
- Да, действительно жалко, - заметил я. - Вера, а почему ты не поехала
вместе со мной в Софию, учиться?
Она так сильно покраснела, что я осекся.
- А что? Разве у меня плохая работа?
- Не в этом дело. Конечно, хорошая, лучше, чем у Марты, например... Я
просто в принципе спросил...
- Скоро я ушел. Я знал, что больше, не увижу ее, сколько бы ни пробыл в
Брестнике. А может быть, и никогда не увижу. Но этого я ей не сказал. Надо
хоть раз послушаться Марту. Что бы ни было у меня впереди, незачем снова
создавать праздные надежды и горькие иллюзии.
Дома, на маленьком столике, меня ждали мои детские рисунки. Я взялся за
них не сразу - не много ли будет двух переживаний за одно утро? Но все же
принялся рассматривать листы один за другим. Конечно, я был не в восторге.
Рисунки оказались недурными, довольно грамотными для мальчишки такого
возраста. Однако ничто в них не соприкасалось с искусством. Жизни не было в
них, и чувства не было. Именно это меня удивило. Почему же я рисовал с такой
страстью, если верить сестре и маме? Чего я искал в этих очертаниях
старинных домов и что в них находил? Может быть, в самом деле одни формы и
симметрии, как утверждал отец? Во всяком случае, я правильно оценил свои
возможности, когда не стал художником. Вряд ли я бы мог им стать.
Я рассматривал пожелтевшие от времени листы, и все это время какая-то
мысль упорно копошилась у меня в голове, не давая покоя, мысль без слов.
Возможно ли это - мысль без слов? Уверяю вас, что возможно. Мы привыкли
называть это желанием, не понимая толком смысла самого слова. Теперь-то я
знаю, что чувство может мыслить точно так же, как и разум. Но не будем
забегать вперед. Тогда, еще до того, как пришли слова, я думал или
чувствовал, все равно: "Почему бы мне не взяться снова за карандаш? Почему
не попробовать нарисовать что-нибудь?" Я даже не уверен, оформилось ли тогда
это желание в написанные сейчас слова. Я спустился вниз - мама хлопотала у
плиты.
- Мама, у тебя не найдется в доме листа бумаги? И карандаш, если
можно...
Она призадумалась.
- Наверное, найдется. Кажется, где-то остались тетрадки: и твои и
Мартины...
- Хорошо, мама, поищи, может, найдешь... Я вернусь через полчаса.
Но вернулся я только через час. Я обошел все село, вплоть до самых
тихих и глухих проулков. Чем дальше, тем грустнее становилась картина.
Рухнувшие заборы, провалившиеся крыши, осыпавшаяся штукатурка, из-под
которой проглядывала глиняная плоть построек. Я наконец остановился на одной