"Борис Виан. Красная трава (Роман)" - читать интересную книгу автора

сверкали, как белые сапфиры. Вольф сел и положил его на грудь
Хмельмае, в то самое место, где начинается, или кончается,
смотря откуда идти, платье, как раз между грудей.
- Такой мягкий, - засмеялась Хмельмая. - Как хорошо.
Вольф повалился обратно на траву. Он уже привык к темноте
и стал кое-что в ней различать. Перед ним всего в нескольких
сантиметрах покоилась рука Хмельмаи, светлая и гладкая. Он
придвинулся и слегка коснулся губами затаенной впадинки на
сгибе у локтя.
- Хмель... ты прекрасна.
- Не знаю... - прошептала она. - Как хорошо. Может,
поспим здесь?
- Можно, - сказал Вольф. - Я уже думал об этом.
Его щека прижалась к плечу Хмельмаи, еще слегка угловатому
от избытка юности.
- Проснемся все в кротах, - опять заговорила она.
И снова засмеялась своим низким, глубоким, чуть-чуть
приглушенным смехом.
- Трава так хорошо пахнет, - сказал Вольф. - Трава и
ты. Здесь полно цветов. Но откуда же запах ландышей? Их время
уже прошло.
- Я их помню, - сказала Хмельмая. - Прежде было много
ландышей, целые поля, такие густые, будто их подстригли под
бобрик. Садишься посреди и рвешь их, не вставая. Кругом одни
ландыши. А здесь другое растение, с цветами, словно маленькие
кругляшки оранжевой плоти. Не знаю, как оно называется. А под
головой у меня фиалки-траурницы, а там, у другой руки -
асфодели.
- Ты уверена? - спросил словно бы издалека Вольф.
- Нет, - сказала Хмельмая. - Я их никогда не видела, а
так как я люблю и это название, и эти цветы, то я и соединила
их вместе.
- Так всегда и поступают, - сказал Вольф. - Соединяют
то, что любят. Вот и выходит, что если бы так не любили себя,
то всегда были бы одиноки.
- Сегодня вечером мы совсем одиноки, - сказала Хмельмая.
- Оба одиноки.
Она вздохнула от удовольствия.
- До чего хорошо, - прошептала она.
- И это не сон, - сказал Вольф.
Они замолчали. Хмельмая нежно ласкала кротенка, который от
удовольствия урчал, как и полагается крохотному кротенку. Над
ними открывались пустые дыры, преследуемые подвижной темнотой,
временами скрывавшей звезды от их взгляда. Они заснули, не
разговаривая, прижавшись к знойной земле, в аромате кровавых
цветов. Начинало светать. Из дома доносился невнятный гул,
изысканный, как голубая саржа. Стебелек травы гнулся под едва
уловимым дыханием Хмельмаи.