"Борис Виан. Красная трава (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Почти, - сказал месье Перль. - Вы же видите, это
очень легко, стоит только начать. Ну и что произошло после
вашей вылазки?
- Была ужасная сцена, - сказал Вольф. - С сохранением
всех отношений.
Он призадумался, уставившись в пустоту.
- Все это - разные вещи, - сказал он. - Мое желание
превозмочь свою слабость, и чувство, что я был обязан этой
слабостью родителям, и стремление моего тела этой слабости
потакать. Забавно: видите, все это началось с тщеславия, вся
моя борьба против установленного порядка. Не найди я себя в
зеркале столь смехотворным... Глаза мне открыла именно
комичность моего физического облика. А завершила дело явная
гротескность некоторых семейных увеселений. Знаете, пикники, на
которые берут с собой свою траву, чтобы можно было остаться
сидеть на дороге, не боясь подцепить всяких блошек. В пустыне
мне все это понравилось бы... салат оливье, устрицевыжималки,
дыба для макарон... но вот кто-то проходит рядом, и все эти
унизительные формы семейной цивилизации: вилочки, алюминиевые
формочки - все это бросается мне в голову; я краснею - и вот
я отодвигаю тарелку в сторону и отхожу, как будто я сам по
себе, или же усаживаюсь за руль пустой машины, что придает мне
некую механическую мужественность. И на протяжении всего этого
времени мое слабое "я" нашептывает мне на ухо: "Только бы
осталось немного салата и буженины..." - и я стыдился себя,
стыдился своих родителей, я их ненавидел.
- Но вы же их так любили! - вставил месье Перль.
- Конечно, - сказал Вольф. - И, однако же, одного вида
лукошка со сломанной ручкой, из которого торчат термос и хлеб,
еще и сегодня достаточно, чтобы вызвать у меня тошноту и
желание убить.
- Вы стеснялись возможных наблюдателей, - сказал месье
Перль.
- С этого времени, - сказал Вольф, - вся моя внешняя
жизнь строилась с учетом этих наблюдателей. Это-то меня и
спасло.
- Вы полагаете, что спасены? - промолвил месье Перль. -
Ну что же, подведем итоги: на первом этапе своего существования
вы упрекаете родителей в том, что они поддерживали в вас
тенденцию к малодушию, которую, с одной стороны, по причине
физической вашей изнеженности вы были склонны удовлетворить, а
с другой - моральной - испытывали отвращение, ей подчиняясь.
Что и побудило вас попытаться придать всей вашей жизни
недостающий лоск и, следовательно, считаться более, чем то
необходимо, с мнением окружающих на ваш счет. Таким образом, вы
очутились в ситуации, в которой главенствовали противоречивые
требования, и, само собой разумеется, в результате имело место
определенное разочарование.
- И чувствительность, - сказал Вольф. - Я утонул в
чувствах. Меня слишком любили, а так как сам я себя не любил,