"Гор Видал. Майра ("Майра Брекинридж" #1) " - читать интересную книгу автора

узкобедрым, у него практически отсутствовал зад, хотя на мой взгляд, это не
является достоинством. Я предпочитаю более обрисованные ягодицы, например
как у Тима Холта в "Великолепных Амберсонах". Мистер Холт, между прочим,
крепкий или дряхлый, испытал бы много приятных минут, если бы его путь
пересекся с путем Майры Брекинридж сейчас, когда она близка к тому, что
Голливуд, наконец, окажется у ее ног (прелестных, замечу, ног, с высоким
подъемом и розовыми пятками, очень подходящими для любого фетишиста).
Ныне Бак Лонер (он родился в Портленде, штат Мэн, и тогда его звали
Тедом Перси) стал тучным - нет, жирным ! - груди у него даже больше моих. Он
огромный, и мерзкий, и старый, и явно умирает от желания затащить меня в
постель, несмотря на то, что я - вдова его племянника Майрона Брекинриджа,
кинокритика; в прошлом году Майрон утонул, когда переправлялся на пароме на
Стейтен-Айленд. Он покончил с собой, спросите вы? Отвечу: и да, и нет. И
больше не скажу ни слова... Во всяком случае, давайте оставим сейчас эту
тему и будем придерживаться только фактов, относящихся к утренней встрече с
дядей моего мужа, Баком Лонером.
- Не знал, что сынок Гертруды разбирается в женской красоте, - эта
фраза, произнесенная в некогда знаменитой баклонерской манере, была, боюсь,
первыми словами, которые он сказал мне, помогая усесться в кресло возле
своего стола из красного дерева. При этом его рука, тоже, кажется, сделанная
из красного дерева, слишком долго задержалась на моем левом плече, проверяя,
по-видимому, надела ли я бюстгальтер. Я надела.
- Мистер Лонер, - осторожно начала я, понизив голос и подражая тем
самым поздней Энн Шеридан (пятая серия "Пышек"), - я перейду прямо к делу.
Мне нужна ваша помощь.
Мне не следовало этого говорить. Просить о чем-то - далеко не лучший
способ начинать беседу, только я не из тех, кто ходит вокруг да около. Даже
с такими малоприятными субъектами, как Бак Лонер. Он сидел в своем кресле:
металл и черная кожа, очень дорогая штука, такую можно купить только в
лучших магазинах офисной мебели, и стоит это долларов четыреста. Я-то знаю.
Я проработала целый год у "Аберкромби и Фитча" и имею представление о том,
сколько могут стоить красивые вещи. То был год, когда бедный Майрон пытался
закончить книгу о Паркере Тайлере и фильмах сороковых годов - книгу, которую
я намерена когда-нибудь довести до конца с помощью или без помощи мистера
Тайлера. Почему? Да потому, что воззрения мистера Тайлера (кино есть
подсознательное выражение древних человеческих мифов), возможно, самое
проницательное и глубокое из всего, что создано кинокритикой в нашем веке.
Анализу кино сороковых годов он обязан своей репутацией одного из самых
главных современных мыслителей, хотя бы только потому, что за десятилетие
между 1935 и 1945 годами в Соединенных Штатах не было сделано ни одного
проходного фильма. За эти годы в кино воплотился полный набор человеческих
(а можно сказать: американских) легенд, и глубокое исследование несомненно
выдающихся работ этого периода давало ключ к пониманию человеческой
сущности. Например (берем наугад), Джонни Вайсмюллер - Тарзан до сих пор
является образцом добрых отношений человека и дикой природы... это блестящее
сильное тело, сидящее в полдень у гранитной скалы, говорит обо всем. Оден
однажды написал целую поэму, воспевающую известняки, не подозревая, что
любой из тысячи кадров в фильме "Тарзан и амазонки" не только предвосхищает
его усилия, но и делает их совершенно ненужными. Это одна из ярких мыслей
Майрона, восхищавших меня. Как мне не хватает его!