"Анастасия Вихарева. Повернуть судьбу вспять ("Дорогой Богов" #1) " - читать интересную книгу автора

скрюченные и трясущиеся руки, которые стали чужими. Сейчас она не могла ими
даже вытереть слюни, которые текли и текли из сведенного судорогой рта.
Когда подносила, руки бились в челюсть, забивая себя насмерть. Она лишь
потянула время.
И вернуться - там глумился враг, который выдумывал, чем от нее отвадить
мать, чтобы та поверила, что от нее надо избавиться. Она не понимала, что же
не так, чем она-то хуже других, которые во всем старались подражать
взрослым, изгоняя ее, если были вместе. Дружили с ней лишь поодиночке, когда
больше было не с кем. Почему ее не любят?
И, наверное, ненавидела, когда не оставалось сил, когда чувствовала,
что больше она не сможет жить...
Любке казалось, что если докажет, что она не такая, как тот, почти
взрослый парень, который таскал на веревочке за собой железяки, в которого
всегда кидали камни, и кричали, и бегали вокруг, чтобы заставить его
выглядеть жалким, мать не будет ее бить, выдумывая вину, желая ей сдохнуть.
Она такой жалкой, как тот парень, не выглядела, - и если билась, то билась
не на жизнь, а на смерть. Например, три большие девочки, которых она
угостила ухой, сказали, чтобы отдала всю, а потом привязали ее к кровати и
уху доели. Она знала, что мать снова ее побьет и ни за что не поверит, что
она сама ее не ела. Она отвязалась, схватила кочергу и ударила одну из них.
Драться они не стали, бросились врассыпную, убегая по домам огородами. После
этого стали вести себя, как люди. И не заманивают, чтобы побить, после того,
как подожгла сарайку, в которой большие девочки весело хохотали, вспоминая,
как она просила ее отпустить, когда Ленкин брат, который учился в пятом
классе, ее щупал и показывал ей письку. Тушить сарайку сбежалась вся
деревня, а Любка смотрела из своего огорода и радовалась. Теперь это была ее
территория - и пусть только попробуют сунуться! Даже за водой на колодец не
пустит, пусть идут на колонку, который за три дома и пустырем.
Где-то в глубине души она чувствовала, что мать ее любит, по-другому не
могло быть. Не отдает же она ее в тот страшный дом, куда отправляли ненужных
детей. Значит, у нее еще было время, чтобы поворотить судьбу вспять. А если
что, сбежит - в лес! Ей только надо взять с собой теплую одежду, соль,
спички и немного еды.
Челюсть снова повело, зубы склацали, прикусив язык.
Любка злилась, время было не то, чтобы бояться.
Пора...
На мосту она остановилась, подкралась к двери, прислушиваясь к тому,
что творится в доме. Женщина хвасталась, что Нинка нынче идет в первый
класс, и учительница уже собирала собрание, а мать завидовала, когда еще
Николка вырастет. И мечтала поднять Любку до того времени, когда сможет ее
куда-нибудь пристроить на работу.
Любка тоже позавидовала. Ей семь лет исполнится только зимой, поэтому
она даже мечтать о школе не могла, а если и пойдет, то в такую, в которой
детей бьют. Ту школу и за школу-то не считали - все знали, что там ничему
хорошему не учат, потому что учились там такие дети, которых ничему не
научить. Как будто она хуже Нинки! Любка проглотила слезы, она так не
думала, здесь у нее было свое мнение. Сама себя она никакой дурой не
считала. И все-все-все понимала. Но весь мир как будто обрушился на нее в
своей злобе.
Если бы не боль, которая приходила со словами!