"Барбара Виктор. Новости любви " - читать интересную книгу автораЧувство вины преследовало меня до тех пор, пока я не поняла, что как раз
этого ждали от меня как сами жертвы, так и телезрители, для которых я работала. Я была как бы соединительной субстанцией между первыми и вторыми. Вы только посмотрите, что здесь творится! Караул!.. Грэйсон был абсолютно прав - телезрителю требуется, чтобы о пронзительной человеческой трагедии рассказывала именно женщина. Удивительное сочетание страдания и секса. Однако что-то происходило внутри меня самой. Моя личная жизнь растворялась в каком-то тумане. Эмоции пробуждались во мне, только когда дело касалось других. Но я оставалась совершенно бесчувственной по отношению к своей собственной жизни. Ник Сприг держал обещание, которое дал мне четыре года назад. Он продолжал обучать меня всему, что касалось "этого поганого бизнеса" - а именно телевидения. Что бы мне ни рассказывали в процессе интервью, я не выказывала никакого смущения или удивления. В противном случае мне пришлось бы выслушивать одно и то же снова и снова. - Люди обожают рассказывать, - поучал меня Ник Сприг. - Если хочешь заставить их заговорить, постарайся лишь выглядеть удивленной. Тогда они тебе выложат все. Итак, карьера Мэгги Саммерс началась как нельзя лучше. Другое дело ее супружество. В тот самый вечер, в сочельник семьдесят четвертого года, Эрик и я были приглашены на ежегодную вечеринку к Саммерсам - по обыкновению роскошную и в обществе родителей Эрика, а также Клары и Стивена Блаттсбергов. Эта традиционная вечеринка - прекрасный пример того, почему я все еще была женой Эрика Орнстайна. Отважиться нарушить годами поддерживавшуюся традицию - так перейти в другое качество. Эрик был поглощен завязыванием черного шелкового галстука-бабочки, а я сидела за своим туалетным столиком, с тоской размышляя о предстоящих мне ужасных часах. Эрик напрочь отказывался обсуждать со мной мои дела. Если случалось, что меня узнавали в ресторане или на улице, то Эрик начинал кривляться, обращаясь к людям: - Вы се узнали? Очень мило! Теперь мы продолжим наш обед, если вы не возражаете... Или: - С вашего позволения мы все-таки перейдем улицу? Мы платим налоги, как простые смертные... По негласному правилу орнстайновского домостроя мне было категорически запрещено говорить дома о том, что Эрик называл "нью-йоркской уличной грязью". Другое установление было еще более сурового содержания. Последние четыре года моя зарплата соответствующим образом учитывалась в финансовом обороте Эрика Орнстайна, и суммы, которые выдавались на карманные расходы - на такси, завтраки и тому подобное, - никогда не превышали двадцати пяти долларов в месяц. Более того, еженедельно эти расходы дотошно калькулировались, и каждый оставшийся цент возвращался в семейный бюджет. В семье, где оба супруга зарабатывают деньги, необходим жесточайший учет и контроль, не уставал повторять Эрик. Во всем этом его "учете и контроле" было что-то несправедливое, однако я оказалась совсем не готова этому противостоять. А когда наконец я собралась с духом, было уже слишком поздно. |
|
|