"Секст Аврелий Виктор. О Цезарях " - читать интересную книгу автора

должностей, например так называемых фрументариев: это, по словам Аврелия,
губительная для народа должность хлебных подрядчиков, весьма похожих на
современных ему (серед. IV в.) agentes rerum (XXXIX, 44-45). "Они,
по-видимому,- пишет Аврелий,- были введены для выведывания и доноса о том,
какие имеются в провинциях волнения, они составляли бессовестные обвинения,
наводили на всех страх в наиболее отдаленных землях, и всех позорно
ограбляли". При Константине были отмечены чрезвычайные поставки масла и
хлеба, очень тягостные для Триполии и Никеи (LXI, 19). К этого же рода
мероприятиям надо отнести и расформирование преторианских легионов после
смерти Магненция, потому что эти привилегированные военные части во главе с
самим Магненцием вызвали к себе всеобщую ненависть своими вымогательствами и
произволом. (XL, 25). Аврелий отмечает еще меры, направленные на повышение
общей нравственности: судебные преследования преступников вплоть до смертной
казни и ослепления, награды за честную службу и строгое соблюдение древней
религии (XXXIX, 45).
Есть в истории Аврелия сведения и о народных возмущениях. В главе об
Авре-{223} лиане он рассказывает о восстании монетариев в Риме. Их мятеж был
настолько силен (grave bellum), что, собравшись на Целийском холме, они
выставили там около 7000 вооруженных людей (XXXV, 6). В главе о Диоклетиане
Аврелий говорит о движении багаудов в Галлии, причем восхваляет Диоклетиана
за широкое распространение прав римского гражданства. В этом отрывке
странным кажется употребление слова namque ("действительно", "ибо") в начале
фразы. Оно устанавливает связь между распространением прав римского
гражданства среди многих, притом чужеземцев ("multos externosque"), и
восстанием багаудов в Галлии, которые, разграбив поля, пытались захватить
много городов. Но более подробных сведений из этого отрывка мы извлечь не
можем (XXXIX, 17).
Завершая анализ сочинения Аврелия Виктора, скажем, что несмотря на
широкий круг его интересов и обилие сообщаемых им сведений, основным для
него является все же моральная оценка людей, главным образом, стоявших во
главе Римского государства. Несмотря на то, что ему пришлось описывать по
преимуществу мрачные события, он остается до конца оптимистом.
Посвящая главы своего труда римским императорам, он выискивает, что бы
про каждого из них сказать хорошего. И если уж ничего хорошего не находится,
высказывает свои порицания в очень сдержанной и деликатной форме, чаще всего
подкрепляя их какой-нибудь общей мыслью. Так, безусловно отрицательно
оценивая Тиберия он ставит ему в заслугу большую ученость и красноречие
(II). О Калигуле, которого сам сравнивает с диким зверем, уничтожающим
сенаторов и оптиматов, он находит возможным сказать, что тот в начале
правления прекрасно обращался с народом, сенаторами, солдатами (III, 7). О
ничтожном Клавдии (помимо уже отмеченных выше распоряжений под влиянием
хороших советчиков) рассказывается, как он во время очередного ценза не
допустил зачисления в сенаторы одного распущенного молодого человека,
которого хотел вписать в списки сенаторов цензор, его отец (IV, 3). О
Нероне, которому всеми историками дается резко отрицательная характеристика,
Аврелий сообщает, что в течение первого пятилетия это был такой прекрасный
правитель, что впоследствии Траян говорил, что ему во многом уступают другие
принцепсы (V, 2).
Наряду с этим Аврелий не умалчивает о распутстве и чудовищном разврате,
царившем в среде правителей Империи, но говорит об этом весьма сдержанно, не