"Энрике Вилла-Матас. Такая вот странная жизнь " - читать интересную книгу автора

Я чуть помедлил с ответом, не понимая, почему именно это казалось
Гедесу самым важным.
- Он работал на оба лагеря, - выпалил я наконец. - Он был двойным
агентом. И союзники, и нацисты считали его своим. Правда, как вы можете
догадаться, кончил он плохо, очень даже плохо.
- Еще бы не догадаться, - ответил он. - Его разоблачили, а потом
расстреляли.
- Точно. В Брауншвайге. - А кто его расстрелял?
- Союзники.
После короткого молчания этот поборник зла вдруг заявил с непонятной
яростью:
- Союзники были бандой негодяев.
Он уже какое-то время орудовал опасной бритвой у самой моей шеи, так
что я из осторожности решил не вступать с ним в спор. Возвращение молодого
помощника с чашкой кофе совпало с окончанием процедуры бритья. Я вздохнул с
понятным облегчением. Никогда еще лосьон и похлопывания по щекам не казались
мне такими божественно приятными. Когда я поднялся и уже хотел расплатиться,
Гедес угостил меня сигаретой, которую я принял не столько из вежливости -
чтобы не обидеть его, - сколько потому, что почувствовал: он собирается еще
что-то рассказать мне, и это что-то может быть весьма интересным. Так оно и
вышло.
- Хочу рассказать вам кое-что, - произнес он, уже подойдя к самой
двери. - Кто знает, вдруг сгодится для вашего романа про шпионов. Дело в
том, что я и сам знавал одного. Одного жалкого хлыща, несчастного юнца,
которого красные внедрили в наш батальон - еще тогда, в гражданскую войну.
- Хлыща, говорите?
- Тот, кто его к нам послал, прекрасно понимал, что мальчишке не
сносить головы, что задание будет стоить ему жизни, но все красные -
сволочи, твари без стыда и совести... Мальчишка был еще безбородым... даже
пушок на лице не пробился, а на лбу - белое такое пятно, ну знаете, какое
бывает у капризных младенцев, когда они сердятся и готовы вот-вот
разреветься. Понятно, о чем я?
Нет, мне было непонятно. Я никогда в жизни не видел никаких белых пятен
на лбу у младенцев. И я хотел было попросить, чтобы он подробнее остановился
на своих занятных и удивительных наблюдениях. Но счел за лучшее сделать вид,
будто отлично знаю, о чем идет речь. Просто мне не хотелось терять время,
мне надо было поскорее выяснить, подойдет или нет эта его история про
младенца-шпиона для моей вечерней лекции.
- Понимаю. Круглое белое пятно, несчастный младенец-шпион...
- Вы полагаете, я шучу... Напрасно, напрасно... Он не был младенцем, он
был милисиано, жалким переодетым милисиано, мальчишкой, который шпионить-то
как раз и не умел.
И тут он начал рассказывать, как самолично обнаружил, что мальчишка был
красным шпионом, и никто, кроме него, до поры до времени об этом не
подозревал. Гедес случайно встретил его на улице Теруэль, и тот совершил
вроде бы пустяковый, но с головой выдавший его промах. Гедес среагировал
мгновенно: пока охваченный паникой мальчишка то краснел, то бледнел, Гедес
ударил его с такой силой, что он кубарем покатился под горку, к ручью,
образовавшемуся после дождя. Гедес подождал, пока парень встанет на ноги, и
снова ударил его - удар был страшный, резкий и безжалостный, в левое ухо.