"Энрике Вилла-Матас. Бартлби и компания " - читать интересную книгу автора

литературу.
Итак, я намерен прогуляться по лабиринту Нет, по тропкам самой
удивительной - и соблазнительной - тенденции в современной литературе. Ведь
это единственный путь, еще оставшийся открытым для подлинного литературного
творчества. Сию тенденцию породили вопросы: "Что такое литература?" и "Где
она?". Направление Нет блуждает вокруг мысли о невозможности существования
литературы и честно делится с нами суровым - но вместе с тем весьма
многообещающим - прогнозом касательно судьбы словесности конца нынешнего
века.
Пора признать, что именно из нежелания что-либо делать - то есть из
лабиринта Нет - может родиться искусство будущего. Какой же окажется эта
литература? Совсем недавно меня спросил об этом, не без ехидства конечно,
коллега по работе.
- Не знаю, - ответил я. - Знать бы, так и сам чего-нибудь написал бы.
Что ж, посмотрим, на что я способен. По моему убеждению, только
исследование лабиринта Нет способно подсказать новые идеи для грядущих
сочинений. Итак, я начинаю писать свои комментарии, где попытаюсь
истолковать некий невидимый текст, невидимый, но тем не менее существующий,
ведь очень даже может случиться, что этому тексту-призраку суждено в конце
концов перескочить в литературу будущего тысячелетия.

1) Роберт Вальзер* знал: писать о том, что писать невозможно, тоже
значит писать. У него было много профессий: продавец в книжной лавке,
секретарь адвоката, банковский служащий, рабочий на заводе по производству
швейных машинок и, наконец, камердинер в замке одного богатого семейства в
Верхней Силезии. Тем не менее Роберт Вальзер время от времени удалялся в
Цюрих, в "Бюро учета безработных" (более вальзеровское название трудно
вообразить, но оно подлинное), и там, с наступлением сумерек, садился на
старый табурет и при тусклом свете керосиновой лампы пускал в дело свой
изящный почерк, исполняя роль переписчика, то есть роль Бартлби.
______________
* Роберт Вальзер (1878-1956) - швейцарский писатель.

Но не только эта склонность к переписыванию, а и вся жизнь Вальзера
заставляют нас вспомнить героя повести Мелвилла - писца, который двадцать
четыре часа в сутки проводил в конторе. Роберто Калассо,* сравнивая Вальзера
с Бартлби, заметил, что в душе у таких типов, изображающих из себя самых
обычных скромных граждан, тем не менее кроется поразительная тяга к
отрицанию мира. И она тем радикальнее, чем незаметнее, потому что
разрушительный порыв чаще всего и бывает неприметен для окружающих, и они,
как правило, считают всех бартлби существами серыми и по натуре своей
безвредными. "В глазах многих Вальзер, автор "Якоба фон Гунтена",
изобретатель Института Беньяменты,** - пишет Калассо, - по-прежнему фигура
вроде бы понятная, случается даже прочесть, что его нигилизм буржуазен и
по-швейцарски простодушен и незлобив. На самом же деле Вальзер так и
остается до сих пор персонажем неразгаданным, это параллельный путь природы,
почти неразличимая нить. Покорность Вальзера, как и непокорность Бартлби,
таит в себе радикальный разрыв <...>. Оба переписывают, копируют тексты,
которые вонзаются в их плоть подобно прозрачным лезвиям. Они не делают
звучных заявлений, не пытаются что-то изменить. Я не развиваюсь, говорит