"Джоан Виндж. Псион" - читать интересную книгу автора

федеральной печати. Я видел снимки Ардатеи из космоса - синяя планета с
размытыми краями - и помнил, что планета, на орбите которой находилась
перевалочная база, - красная с коричневым. Но та планета, к которой мы
приближались, не походила ни на одну из них, и я почему-то знал, что все мои
сведения на этот счет здесь не подходят. На поверхности вообще не было синих
участков, она была изрыта кратерами и горами. Между кружевами светлых облаков
вздымались высокие пики гор, словно кожица засохшего фрукта. Мы еще не
приблизились настолько, чтобы не видеть полностью очертаний планеты, но между
горными вершинами уже можно было разглядеть глубокие ущелья и долины
золотисто-зеленого цвета.
Атмосфера дрожала и пылала в ярком свечении, исходящем от поверхности;
между горами лежали сверкающие серебром долины - как будто передо мной мерцал
гигантский драгоценный камень. Уж не снится ли мне все это? И для чего я здесь
понадобился?..
Когда полет закончился, меня не могли добудиться. Я совершенно не помнил,
как мы спустились на планету и как я оказался в той кровати, в которой
проснулся; это был небольшой госпиталь в одном из терминалов порта. Гораздо
лучше по сравнению с летающим моргом, но в полупроснувшемся состоянии я едва ли
мог оценить это по достоинству. Врачи госпиталя жаловались, что мои внутренние
органы функционировали так необычно, что действие снотворного оказалось
непредсказуемым и что требуется время, чтобы все пришло в норму.
И наконец настал момент, когда я не мог больше спать и, казалось, навеки
проснулся. За мной явился Кильхода, и первое, что я увидел, была его
физиономия; я понял, почему хотел спать вечно. Моему путешествию и призрачным
возможностям пришел конец, теперь я - игрушка в руках обстоятельств. Я
единственный из новичков Кильходы, кто немедленно по прибытии не явился в
шахту, и нельзя сказать, что он был этим доволен. Однако, когда мы выбрались из
порта, я испытал потрясение, на время заставившее меня забыть обо всем.
Поселение возле порта представляло собой не более чем кусок дешевого
пенопласта на грязной улице, но мир вокруг меня был прекрасен. Горы были
подобны причудливо изогнутым пальцам, а городок расположился на ладони этой
удивительной руки: нечто похожее я видел однажды в стереофильме "Пионеры
Туманности". Но то, что я видел, существовало на самом деле, я стоял на твердой
почве незнакомой планеты и вдыхал свежий сладковатый воздух. Я еще не оправился
после перелета, к тому же было холодно, а свет был тусклым и каким-то странным,
но это не имело значения. Я жадно смотрел по сторонам и вдруг захохотал. Звук
собственного смеха странно поразил меня, настолько я от него отвык.
- Чего ржешь?
- Красотища.
- Н-да. Эта отравленная дыра? Есть над чем посмеяться. Слушай, клейменыш,
ты приехал сюда не пейзажем любоваться, а вкалывать, помни об этом. Тебе и так
сделали поблажку, дожидаясь, пока ты отоспишься в госпитале. Ты должен
оправдать нашу доброту.
Он начал пространную нудную речь, я поплелся за ним, едва слушая.
- Иди осторожно, здесь притяжение в полтора раза сильнее, чем на Ардатее.
Это затрудняет движение, пока к этому не привыкнешь.
- А для чего здесь водитель снегохода?
Может быть, это нужно только зимой; несмотря на холод, я не видел и следа
снега. Безумием было питать пустые надежды, и все же...
- Увидишь...