"Анатолий Виноградов. Черный консул [И]" - читать интересную книгу автора

уничтожены. Вот что произошло в этой тюрьме, весьма некстати
присоединенной к госпиталю.
Оставалось еще одно дело, которое особенно радовало негодяев и
разбойников. Я узнал, что его отложили на четвертое, по возвращении из
Бисетра.
В тюрьме существовала одна несчастная - Дерю (вдова известного
отравителя), которую, после долголетнего заключения, во время которого она
родила ребенка, - по слухам, от Ладиксмери, - наконец, наказали плетьми,
заклеймив ее белые плечи, как недавно графини Ламотт (графиня де Валуа
Ламотт - героиня дела с ожерельем королевы), и посадили в Ла Форс при
Сальпетриере на весь остаток ее жизни. Эта женщина, по слухам, была
главною причиною этой экспедиции на женщин госпиталя... Про нее говорили,
что она была красавица, но в то же время интриганка, озлобленная,
способная на все; не раз говорила, что была бы счастлива увидеть Париж,
залитый кровью, или поджечь его... Но меня всего более удивляет то, что
все знали об этом проекте и что никто ему не помешал. Наоборот, на
следующий день в семь часов утра разбойники выступили в сопровождении двух
людей "с шарфами через плечо" - во избежание беспорядка, как говорили.
Пришли. Какой-то простолюдин закричал среди двора во все горло:
- Начальницу, начальницу! С нее надо начинать!
Это не входило в планы. Явившаяся начальница и сестры высказали страх,
внушенный им этим человеком.
- Подождите, - сказал один марселец (последующее передаю буквально со
слов свидетеля-очевидца), - я вас от него избавлю. - И рассек ему череп
ударом сабли, потом отбросил его к стене.
Приказали открыть дверь женского отделения тюрьмы Ла Форс. Женщины
затрепетали от радости (как прежде бывало в тюрьмах), думая, что пришли их
освободить. Здесь следовали списку. Их вызывали по старшинству. Читали
причину заключения, выводили из одного двора и убивали на другом. Вдова
Дерю оказалась четвертою или пятою и оповестила всех остальных об
ожидавшей их участи ужасными криками, так как разбойники, забавляясь,
обращались к ней с непристойностями. Ее труп не был от них избавлен и
после смерти. Сорок женщин были убиты здесь.
Пока эта кровавая сцена происходила в одной части Ла Форс, по другим
бегали распутники и негодяи всей Франции или даже всей Европы. Прежде
всего сутенеры выпустили всех проституток. Надо было видеть эту сцену. Она
не была кровава; но едва ли можно было увидеть нечто более непристойное.
Все эти женщины предлагали своим освободителям, равно как и каждому
первому встречному, то, что они называли любовью...
Но оторвем наши взоры от этой картины и направим их на другую, которая
не будет ни более пристойною, ни более успокоительною, ни более
нравственною, но которая по крайней мере не явится изображением двойной
испорченности.
Сутенеры и чернь бросились в женскую тюрьму. Другие распутники проникли
в приют для девиц, приют "домашних служанок", то есть тех, которые там
воспитывались.
Несчастные ведут там печальную жизнь. Вечно за школьными занятиями и
под страхом розги учительницы, обреченные на вечное девство, на плохую и
невкусную пищу, они не ждут иного счастья, как только чтобы кто-нибудь
пригласил их в прислуги или на какую-нибудь тяжелую работу. Да и тогда что