"Анатолий Виноградов. Черный консул [И]" - читать интересную книгу автора

Он вдруг в устах лукавого геометра уловил ноты боязни: лучше пойти на
уступки, лишь бы не осуществлять принцип в целом. Легким прыжком через две
ступеньки Робеспьер, как кошка, вбежал на трибуну и вцепился в края
кафедры. Молния чертила темные ощущения, одна четкая мысль - сбросить
тактику Гупиля, ставить вопрос о принципах человеческой свободы в основу,
вопреки опасениям о потере колоний.
Последнее движение руки, левая рука еще крепче стискивает доску
трибуны, правая поднимается кверху, чтобы затушить возгласы, шум и шорох
на скамьях. "Если бы мы боялись дворянских криков и дворянской боли, не
нужно было бы поднимать революцию, - думал Робеспьер. - Однако теперь
следует ли опасаться того, что принцип свободы режет барыши белых
колонистов?"
Робеспьер стоял с поднятой рукой. Шум затихал по рядам, и только сбоку
от входа раздались провокационные крики:
- Ах, это господин Робеспьер!
В ответ из другого угла:
- Это помесь лисицы с тигром!
Хохот и прежний голос:
- Бездарный адвокат из Арраса, не умеющий связать двух слов!
Председатель просит соблюдать порядок. Робеспьер начал намеренно тихим
голосом:
- Предлагаю точнее ставить вопрос. Речь идет не о том, даете ли вы
политические права людям с цветной кожей, речь идет о том, хотите ли вы
отнять эти права, так как они принадлежат им до вашего декрета...
Стенограмма записывает: (Рукоплескания и крик аббата Мори): "Господин
Робеспьер, в вашем имени соединились имена Робера и Пьера. Помните, что
эти бандиты - родные братья Дамьена-цареубийцы". - "Молчи, поп, -
раздается с другой стороны, - дай говорить Робеспьеру!" - "Долой попов!" -
раздается из глубины залы".
Робеспьер опять поднимает руку. Председатель, стоя, тщетно стремится
водворить порядок. Аббат Мори кричит:
- Если говорите: "Долой попов", то почему здесь сидит аббат Грегуар,
потребовавший ареста короля? Он хуже Рейналя, безбожника.
- Молчи, продажная ряса! - кричит аббату Мори соседи старика Грегуара.
Робеспьер продолжает:
- Я настаиваю на том, что цветные люди имеют права, которых белые
желают их лишить теперь. Революция...
- Довольно страшных слов! - раздается голос из глубины зала.
- ...Революция, - повторяет Робеспьер, - вернула все политические права
всем гражданам. Разве ваши декреты хотят отнять естественные права
человека, хотят отнять качества активного гражданина, вы хотите отнять
избирательные права даже у тех, кто по вашей Конституции платит налоги в
размере трехдневного заработка? Тут ставится вопрос о том, что цвет кожи
имеет какое-то значение при определении права на заработок, права на труд,
права участвовать в избирательных собраниях. Я напомню декрет двенадцатого
октября, которым здесь хотите добиться исключения цветных людей из
избирательных собраний. Но ведь этот декрет говорит о том, что в судьбе
колоний вы не будете ничего менять без инициативы самих колоний, а
проявление этой инициативы предоставлено также свободным цветнокожим
людям, платящим налоги в размере трехдневного заработка. На каком же