"Анатолий Виноградов. Черный консул [И]" - читать интересную книгу автора

Г-н Мурине. Я предлагаю проголосовать вопрос поименно. (Большая часть
членов правой стороны спускается на середину залы и в волнении требует
поименного голосования).
Собрание большинством голосов постановляет к поименному голосованию не
прибегать.
Заседание закрывается в два с половиной часа посреди повторных
аплодисментов всех трибун".
- Тут нет ничего для меня неожиданного, - сказал Марат. - Я всегда
считал Барнава двоедушным, он еще себя покажет. Однако стало совершенно
темно. Давайте закроем окна, зажжем свет.


Началась гроза, река потемнела. Народные трибуны, как на бивуаке,
зажгли свечи. Трое сидели на деревянных скамьях, у некрашеного
покосившегося стола. Груды привезенных бумаг лежали вокруг; тени,
бросаемые на стены, колебались, ломались по углам, так как ветер,
проникающий в щели ветхой рыбацкой лачуги, превращал пламя шандалов в
длинные горизонтальные огненные веретена. Марат по обыкновению
жестикулировал и говорил горячо. Камилл Демулен смотрел на него большими
грустными красивыми глазами. Его треугольная шляпа была похожа на корабль
под бурей, когда свеча отбрасывала ее тень на простенок между двумя косыми
окнами. Робеспьер казался сутулым от воротника из серого бархата,
вздымавшегося над серым камзолом; чернели запонки его белого жабо, манжеты
запачкались на грязном столе; он носил на лице печать усталости. Молния
прорезала наступившую темноту. Сквозь ставни, вырезанные сердечком,
Робеспьер увидел разъяренную Сену и в отдалении большую черную лодку с
двумя гребцами. Мгновенно свет бьет погашен. Пистолеты Марата, кинжал
Робеспьера, трость со шпагой внутри - Камилла Демулена - все было выложено
на стол в наступившей темноте.
Прошли томительные четверть часа. Робеспьер сказал:
- Очевидно, это мимо острова. Это не лодка, это целая шаланда. Лоран
Басе, очевидно, не приедет.
Раздался знакомый пятикратный стук в дверь, и все опасения исчезли.
Застучало огниво, загорелись свечи. Лоран Басе с тяжелой корзиной вошел в
лачугу, придерживая дверь ногой. За ним вошла женщина. Это была Симонна
Эврар. В домашнем белом чепчике с кружевами, в широкой юбке с кружевной
пелериной, крест-накрест подоткнутой под передник, белокурая, с веснушками
на носу, голубоглазая, она щурила глаза, попав в светлую комнату, и
безмолвно, спокойно и приветливо улыбалась Марату. Робеспьер и Демулен
приветствовали ее. Она спокойно подошла к столу и, расставляя приборы,
сказала:
- Вы хорошо сделали, что покинули Париж. После вчерашней бойни волнение
продолжается. На этот раз все, и даже гражданин Демулен, сделались
предметом особого внимания Лафайета. Маркиз кричал о необходимости
растоптать лошадьми всех якобинцев. Друга народа ищут по всему Парижу уже
давно. Что касается вас, гражданин Робеспьер, то ваш квартирохозяин,
гражданин Морис Дюпле, просит вас не беспокоиться, к нему никто не
заглядывал, но в прежней вашей квартире перерыто все сверху донизу.
Мадемуазель Шарлотта, ваша сестра, и мадемуазель Елизавета по-прежнему
ссорятся. Мадемуазель Шарлотта кричит о том, что вы пропали и не вернетесь