"Анатолий Корнелиевич Виноградов. Повесть о братьях Тургеневых " - читать интересную книгу автора

драчунами-студентами, отвлекло его от учения". Продолжая думать, Тургенев
говорил себе: "Однако я в сутки сижу двенадцать часов без разгибу, сплю, как
монах, пять часов, самое большое, в надежде отоспаться в гробу после смерти.
Но ведь этак можно раньше времени накликать гробовой сон. Надо непременно
ходить до усталости, а то спина не гнется. Надобно ехать сегодня
повеселиться. Хотя что за веселье будет, ежели у самых развалин замка Плесе
будет драка на старинных мечах. Грубые люди все-таки эти немцы! А в горах
там красиво, с самых высоких белых утесов падают и разбиваются в брызги
горные ручьи, что при лунном свете дает зрелище ослепительное. "Поеду", -
решил Тургенев и хотел обратиться к Яншину с напоминанием, как вдруг на
улице раздался крик, звон и дробный барабанный бой. Тургенев, Яншин и все
студенты бросились к окну. Страшное зарево окрасило горизонт. Множество
студентов бежало по улице. Все кричат:
- Feuer, Feuer, Bursche heraus!*
______________
* Пожар, пожар, бурши, выходите! (нем.)

Тургенев быстро оделся и побежал к месту пожара. Стечение народа было
большое, но, к удивлению Тургенева, почти никто не принимал участия в
тушении пожара. Равнодушие зрителей его возмутило. Он быстро вбежал в
горящий дом и стал помогать охваченным паникой жителям в спасении их
имущества. Он перебегал из комнаты в комнату. Немецкое жилище обнаруживало
перед ним свое устройство и навыки хозяев. При большой чистоте отведено
слишком много места всевозможным заботам о желудке. Неуклюжесть и
громоздкость обстановки поразила Тургенева во мгновение ока. Он не успел
осмотреть долго и внимательно ни одной комнаты, потому что заметил, что, то
ли от клубов едкого дыма, то ли потому, что не было уже надобности
вытаскивать имущество, он внезапно остался один. Лестница, по которой он
вошел, провалилась, он толкнул ногой дверь в комнату и увидел на постели
ребенка с широко раскрытыми глазами, кашляющего от дыма, но нисколько не
напуганного. Он взял его на руки и бросился в коридор. Там дышать невозможно
было от жары. Выбив раму, Тургенев вышел на крышу. Это был низкий чулан,
примыкавший к зданию, покрытый каким-то мягким промасленным ковром. На
воздухе дышать было легче. Языки пламени уже лизали окна комнаты, из которой
вышел Тургенев. Недолго раздумывая, он подполз к водостоку и через пять
минут стоял на маленьком черном дворе около водяного чана, полного до краев.
Ребенок спал у него на плече. Передав его шуцману, Тургенев побежал домой и,
не раздеваясь от усталости, закопченный, продымленный и опаленный, заснул и
не просыпался четырнадцать часов подряд.
Утром долго не мог понять, что с ним было. Он удивлялся только
чрезвычайной холодности немцев. Он писал у себя в дневнике: "Отец,
лишившийся взрослого сына, тужит о том, что воспитание его дорого ему стало
и что сын умер, не успев вознаградить отца за понесенные издержки. Брат,
потерявший брата, радуется, что ему достанется кафтан и сапоги покойного".
На следующий день ездили верхами. Тургенев писал: "Сейчас приехал
верхом. Целый день был в движении и был в трех государствах: в Ганноверском,
в Прусском и Кассельском. А у нас и дач трех помещиков нельзя в один день
объездить". Тут же Тургенев записал анекдот: "Недавно случилось, что в
прусской службе в одном полку находились отец и сын солдатами: первой
провинился и осужден быть прогнан шесть раз сквозь строй. Полковник велел