"Анатолий Корнелиевич Виноградов. Повесть о братьях Тургеневых " - читать интересную книгу автора

собраться полку всему; ему докладывают, что сын преступника также тут и
просит избавить его от сей несносной должности; но сей настоял на своем
повелении. Экзекуция началась. Сын наряду с прочими взял несчастное орудие;
но могла ли рука его подняться на виновника бытия его? Он, вместо того чтобы
давать отцу удары, при приближении его бросил к ногам его прутья и получил
от надзирающего офицера за сие несколько сильных ударов; в другой раз
поступил он так же и получил вдвое больше ударов; в третий раз узнает об
этом полковник, подходит к нему и бьет жестоким образом. Вдруг
воздействовало в солдате природное чувство: он схватил ружье и убил
бесчеловечного. Все солдаты закричали: "Браво!" Офицеры хотели усмирить их,
но последовал всеобщий бунт, и они должны были уступить силе многолюдства".
Напротив, через улицу, поселилось французское семейство: старая
маркиза, маркиза молоденькая и старый маркиз - генерал, бежавший из Франции
и поселившийся там, где, по его мнению, он был дальше всего от Бонапартовых
глаз. Тургенев познакомился со старым генералом. Узнал, что генерал
Бонапарт - "выскочка из самой заурядной семьи", что он одерживает теперь
победы, что с Французской республикой чрезвычайно трудно бороться. Генерал с
горечью говорил, как многие его сотоварищи, титулованные дворяне, "продали
свою шпагу этому проходимцу Бонапарту".
- А какие дикие нравы у этих французских якобинцев, - говорил генерал с
горечью, - они к лучшим военачальникам покойного короля приставили военных
комиссаров. Те требуют побед во что бы то ни стало, а если войско терпит
поражение, то комиссар застреливает из пистолета генерала. Согласитесь сами,
что невозможно служить в такой армии.
- Однако она все время одерживает блестящие победы, - заметил
Тургенев. - Значит, армия сильна!
- Эту силу революционерам дает дьявол, - сказала старая маркиза. -
Разве можно думать, чтоб какая-нибудь марсельская голытьба или шатовьевский
штрафной батальон из каторжников и галерников в красных шапках могли
одержать победы над регулярными брауншвейгскими отрядами, а тем не менее эти
регулярные отряды бегут при виде красных шапок бунтующих французских
каторжников.
"Действительно, странно, - думал Александр Тургенев. - Если уж они
говорят так, то, значит, республиканские войска непобедимы. Если это говорит
французский эмигрант, ненавидящий французскую революцию, то, значит, эти
слухи о французских победах верны. Однако не слишком ли они доверчивы ко
времени и пространству? Время бежит быстро, и уже недалекие пространства
отделяют ганноверские владения от полей сражения, на которых раздаются
французские военные песнопения".

Тургенев подписался на немецкие журналы. За шесть талеров в год стал
получать все, что выходит периодического в Германии.
Составил себе расписание слушать лекции профессоров истории всеобщей,
истории русской, которую читал Шлёцер - автор знаменитого исследования о
Несторе-летописце. Слушал лекции английского языка, изучал латинский язык,
натуральное право, естественную историю, в первые годы главным образом
ботанику. Время было разобрано до такой степени, что, начиная лекции с семи
часов утра, Тургенев заканчивал свою работу в будни в одиннадцать часов
ночи. Воскресенья он проводил за городом в полном и счастливом отдыхе. Эта
огромная, напряженная работоспособность спасала его от многих неприятностей,