"Анатолий Корнелиевич Виноградов. Повесть о братьях Тургеневых " - читать интересную книгу автора

"8/20 мая (1803). Итак, французы уже близки к ганноверским владениям.
Что-то последует с здешним университетом? Верно, просвещенные французы не
потревожат муз, любящих и требующих более всего спокойствия. Под эгидой
Минервы нам нечего опасаться.
11/23. Отправил письмо в Москву и в Лейпциг. Итак, мы можем теперь
назваться осажденными. Беспрестанно ожидают ганноверцы входа французской
армии. Всех граждан призывают к присяге. Силою берут в солдаты, и
беспрестанно виден на улице новый привоз рекрутов. Сегодня ввечеру вели их.
Жители с сожалительною миною смотрят на них. Я шел со своими товарищами и
смеялся над пустыми приготовлениями ганноверского правления и над этой
недисциплинированной кучей шалунов, которую берут под ружье. Женщины,
увидевши, что мы смеемся, вскричали: "Und die Russen lachen!"* А что же нам
иначе делать, мы не имеем нужды трепетать.
______________
* Даже русские смеются! (нем.)

Видно, что страх их не бездельной. Даже и за город никого из мужчин не
выпускают.
13/25 июня. Писал письмо к брату. Итак, я уже не в королевских, не в
ганноверских владениях, но... ура! в республиканских французских.
Государственные гербы здешнего курфюрста поневоле уступили место
французскому равенству и вольности. Ни на одном уже казенном доме не скачет
конь ганноверского дома. Везде республиканский девиз "Liberte, egalite"*.
Войско сдалось на постыдную капитуляцию. Французы господствуют. Депутация
здешнего университета кончилась с изрядным успехом. Французы сумели
поддержать о себе мнение как о просвещеннейшей европейской нации и хотят
оставить геттингенских муз в покое. Генерал Мортье отвечал профессорам
нашим - Мартенсу и Блуменбаху: "L'universitй dй Guettingue sera respectйe
dans tous les rapports possibles"**. Разумеется, поставят сюда
немногочисленный отряд".
______________
* "Свобода, равенство" (франц.)
** К Геттингенскому университету отнесутся с возможным уважением (франц.)


Андрей Кайсаров каждый раз приходит к Александру Тургеневу читать
московские письма. Потом Тургенев за одним столом, Кайсаров за другим два
часа строчат обширные послания в Москву все тому же Ивану Петровичу
Тургеневу, любимцу русской студенческой молодежи в Геттингене.
За его здоровье пили первые бокалы на студенческих пирушках, именуя
Ивана Петровича "Другом человечества". Ему исповедовались во всех
литературных сомнениях и ересях, ему писали о своих увлечениях шиллеровскими
трагедиями и произведениями веймарского писателя Гете. Ему рассказывали
лекции профессора Буттервека о Петрарке, о его удивительной любви к Лауре.
Восторженно сравнивали Петрарку с Васильем Андреевичем Жуковским, который в
тот год стал уже замечательным стихотворцем. Александр Тургенев только
Кайсарову доверял свои семейные дела. Ни Двигубский, ни Яншин, ни другие
студенты не были в такой мере близки семье Ивана Петровича, как Андрей.
Лирическая настроенность Тургенева не встречала насмешек со стороны друга.
Кайсаров лучше других понимал весьма утонченные и сложные переживания своего