"Анатолий Корнелиевич Виноградов. Повесть о братьях Тургеневых " - читать интересную книгу автора

Несмотря на все свое мужество, Александр Тургенев не мог удержаться на
ногах. Он пошатнулся и сел на деревянный тротуар, спуская ноги на мостовую.
- Нет проходу от пьяных студентов, - сказал какой-то почтенный немец,
обходя Тургенева.
На утро пришли из Вены обратно письма Александра Тургенева к брату
Андрею с извещением, что "императорский секретарь Андрей Иванович Тургенев
выбыл в Москву".
- Кто мог бы думать, что он выбыл из числа живых, - говорил Тургенев в
минуты просветления после часов страшного отчаяния. Он буквально не находил
себе места. Он брался за перо, чтобы писать в Москву, и не мог. Он судорожно
брал первую попавшуюся книгу, чтобы не сойти с ума от горя и отчаяния, и
через несколько минут, не могши прочесть ни строчки, видел, что держит
опрокинутую книгу. Тогда начинал ходить по комнате, вспоминал, как в одном
письме Андрей со смехом отзывался об искусственном и глупом титуле,
придуманном для него на срок заграничной поездки. После многих мучений
Александр Тургенев заснул. Ему снился самый неподходящий вздор. Он целовал
хорошенькую кельнершу господина Ганзена и шептал ей на ухо какие-то
студенческие нежности. Проснулся, обливаясь холодным потом, вторично
проснулся, потому что первый раз проснулся во сне. Проснулся во сне и увидел
себя у постели больного брата. Казалось, в жизни не любил он так его, как в
эту минуту. Он ловит руку Андрея и говорит слабеющим голосом. Не помнит, что
говорит, но слышит ясно: "Тебе жаль меня будет, братец!" Вторично проснулся
от этих самых слов. Комната наполнена желтым светом. На столе мигает свеча.
Свет бросает огромную тень на противоположную стену. Это не тень, а какая-то
гигантская фигура. Мертвая и давящая тишина. Лучше бы не просыпаться.
Предметы кажутся далекими, чужими. На сердце щемящая тоска и ужас оттого,
что действительно проснулся и что все это верно, что Андрей где-то далеко,
за две тысячи верст, уже лежит в отсыревшем гробу, глубоко под землею.
Комната совершенно чужая. Весь мир совершенно чужой. Кругом непроглядная
ночь, и только в этой комнате - желтый, мучающий глаза свет.
Тень на стене заколебалась. Это Кайсаров, сидя у письменного стола,
перевернул страницу. Он читает всю ночь. Какое всю ночь? Оказывается, он
вторые сутки у постели бредящего Александра Тургенева. Подходит. Снимает
мокрое полотенце с головы Александра. Тут только Тургенев замечает, что
волосы слиплись на лбу.
- Нельзя так предаваться горю, - говорит Кайсаров. - А все потому, что
это первая смерть в дружной семье. Вы - баловни судьбы, Тургеневы.
- Боже мой, неужто будут еще и следующие? - спрашивает Александр.
- Будут, - говорит Кайсаров. - А для того, чтобы они были нескоро,
приведи себя в порядок и будь как старший утешением старикам.

Глава десятая

Исполнялись всевозможные сроки. Старились старики, крепли юноши,
рождались младенцы. Одно зрело, другое отмирало. Зима сменила осень, весна
сменила зиму. И лето пришло на смену весне. Трехцветные знамена развевались
над Парижем. Двенадцатый год над Европой ветры носили великую песнь
марсельских федератов. "Марсельеза" снилась королям вместе с громом
французских пушек, а ее автор, сорвав с себя погоны, бросил их под ноги
генералу Карно, заявляя, что он не может служить во французской армии после