"Анатолий Корнелиевич Виноградов. Повесть о братьях Тургеневых " - читать интересную книгу автора

сторону. Она тебе могла бы пригодиться.
- Ты вздор говоришь, Петр! Даже не знаю, про кого ты говоришь!
- Как не знаешь! Марфушу, вероятно, помнишь.
Тургенев привскочил на сидении.
- Как ты говоришь? Марфуша?
- Ну да, она же мне сказала, что она от господ Тургеневых.
- Боже мой, чего только матушка не наделала в своей жизни!
- Да, крутой характер у Катерины Семеновны, - заметил Вяземский.
Приехали на московскую квартиру Вяземского. Сначала пили чай с красным
вином, потом красное вино и болтали без умолку. Вяземский был собеседник
умный, интересный. Он знал все столичные и московские новости, рассказывал
Тургеневу о том, как "двигается отечество по пути к славе".
- Ты вот не смейся, но через год будет у нас конституция. Царь хочет
народоправства.
- Это что же, все этот польский князь Чарторыжский выдумал? Тоже, нашли
доверять кому такое дело!
- Чарторыжский уж вовсе не такой плохой человек, как ты думаешь. А что
из того, что он поляк? Не все ли равно, какой нации, лишь бы голова была не
пустая и держалась бы не накривь вбок на плечах. Чуднее всего, что профессор
Паррод выступает на защиту автократизма. Ты знаешь, он пишет, что в России
только самодержавие и возможно. Пестрая французская публика в России, а
сейчас так и понять невозможно, кто Бонапартов, а кто - сторонник короля и
старого закона. Ты знаешь, частенько бываю я на Кузнецком. Там уже лет шесть
водворился французский мещанин Готье, открыл книжный магазин, неизвестно
откуда и какими путями получает книжки безо всякой цензуры, и собирается у
него вся французская колония. Знаешь, по-моему, что-то они замышляют...
Вошел лакей со словами:
- Ваше сиятельство, первой гильдии купец Оссовский просит принять.
- Разрешишь? - обратился Вяземский к Тургеневу. - Ненадолго!
Вошел важный, осанистый человек, широкоплечий, с окладистой бородой, с
широким носом, спокойными, умными серыми глазами. Осмотрелся в комнате,
трижды перекрестился, найдя икону, и, держа в руках картуз, почтительно
поклонился Вяземскому со словами:
- Здравия желаю вашему сиятельству!
- Зачем пришел? - спросил Вяземский. - Садись. Чаю хочешь?
- Покорнейше вас благодарим, ваше сиятельство, тороплюсь и утруждать
вас не хочу. Дело у меня к вашему сиятельству небольшое. Двадцатого января
еще подали мы всем московским купеческим обществом челобитие о том, чтобы
господам иностранцам господа дворяне наших отечественников мужиков и баб не
продавали, да и чтобы в Москве никакой бы продажи мужиков не было. До сих
пор ответу никакого нет. Купечество московское бьет вашему сиятельству
челом - походатайствуйте за сирых и бездомных! О себе, ваше сиятельство,
скажу. Было у меня шестьдесят ручных станков в Питере. Делали мы
хлопчатобумажную ткань. В нынешнем году поставил я аглицкую новинку, вот
вроде как стоит у вашего сиятельства на столе самовар, ну, так у меня на
фабрике - котел; только вот у вас сквозь самоварную крышку пар зря уходит, а
мы его по трубам пускаем, в цилиндеры, а там валы да шестеренки ворочаются,
ну, то, другое, пятое, десятое, смотришь - челнок и заработал. Хорошая эта
штука - паровой двигатель! И обученные мастера у меня есть, да вот беда:
прошел оброчный срок, и шестьдесят мужиков, самых моих лучших работников,